Августин Блаженный. О граде Божием

Книга двадцатая

О последнем суде и о свидетель­ствах как нового, так и ветхого завета, предвеща­ю­щих будущее

Глава I

О том, что хотя Бог судит во всякое время, но в настоящей книге будет идти речь соб­с­т­вен­но о Его последнем суде

Намереваясь говорить о дне последнего суда Божия, который будет про­изводить Он сам, и имея целью защитить действи­тель­ность его против нечестивых и неверу­ю­щих, мы должны начать с боже­с­т­венных свидетельств, положив их как бы в основу здания. Не жела­ю­щие верить этим свидетель­ствам старают­ся противопоставить им ложные и обманчивые доводы человеческого разума или для того, чтобы доказы­вать, будто приводимые из священ­ных Писаний свидетель­ства имеют иное значение, или для того, чтобы вовсе отрицать в них боже­с­т­вен­ность изречений. Ибо не найдет­ся, по моему мнению, смертного, который бы, поняв эти свидетель­ства в их буквальном смысле и веря, что они изречены высочайшим и истинным Богом через святые души, не принял бы их к сердцу и не согласил­ся бы с ними; выразит ли он это открыто или постыдит­ся и побо­ит­ся признаться в том вследствие какой-нибудь слабости; или же по упрямству, весьма похожему на помешатель­ство, будет со всевозможным старанием защищать заведомую и сознатель­ную ложь против заведомой и признанной всеми истины.

Итак, вся церковь истинного Бога исповедует и проповедует, что Христос должен прийти с неба судить живых и мертвых. Это мы называем окончатель­ным днем боже­с­т­венного суда, т. е. последним временем. Ибо сколько дней продолжит­ся этот суд, неизвестно; но всякий, пусть даже и невниматель­но чита­ю­щий священ­ное Писание, знает, что там слово «день» обыкновен­но употребляет­ся в смысле времени. Но, говоря об этом дне суда, мы прибавля­ем: окончатель­ный или последний, потому что Бог судит и теперь, судил и с самого начала человеческого рода, когда изгнал из рая и удалил от дерева жизни первых людей, совершив­ших великое преступление; судил, несомнен­но, и тогда, когда не пощадил согрешив­ших ангелов, глава которых, погубив себя, погубил из зависти и людей. Не без Его же высокого и справедливого суда, как в воздушных простран­ствах неба, так и на земле, переполнена заблуждениями и скор-бями несчастнейшая жизнь и демонов, и людей. Да если бы никто и не согрешил, не без благого и праведного суда Он удерживал бы в блажен­ном состоянии всю вообще разумную тварь, пита­ю­щую неизмен­ную привязан­ность к Нему, как к своему Господу.

Судит Он, притом, не только всеобщим образом, карая демонский и человеческий род нечестием соответ­с­т­вен­но тяжести первых грехов, но судит Он и личное дело каждого, совершаемое по про­изволу воли. Ибо и демоны молят­ся, чтобы не терпеть мучений (Мф. 8,29); и когда им оказывает­ся пощада или каждый из них терпит мучения соответ­с­т­вен­но своему непотребству, это во всяком случае бывает без нарушения справедливости. И люди, большею частью открыто, тайным же образом – всегда, несут за свои дела боже­с­т­венные наказания, в этой ли жизни, или после смерти; хотя ни один человек не поступает надлежащим образом без содействия боже­с­т­венной помощи, ни один демон и ни один человек не поступает несправедливо, если это не бывает попущено ему тем же справедливейшим боже­с­т­венным судом. Ибо, как говорит апостол, нет неправды у Бога (Рим. 9,14). И как тот же апостол говорит в другом месте: «Непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его» (Рим. 11,33).

Итак, в настоящей книге я буду говорить не о тех первых и не об этих промежуточных Божиих судах, а о самом последнем суде, насколько Он же будет творить этот суд, когда придет с неба Христос, чтобы судить живых и мертвых. Называет­ся он днем суда в соб­с­т­вен­ном смысле, потому что там уже не останет­ся места для недо­умен­ных вопросов, почему этот несправедливый человек счастлив, а тот праведник – несчастен. Ибо тогда истинное и полное счастье обратит­ся в удел добрых, а заслужен­ное и величайшее несчастье – в удел злых.

Глава II

О несообразностях участи человеческой, о которых нельзя сказать, чтобы им не был присущ суд Божий, хотя проследить этот суд нет возможности

В настоящее же время мы учимся и зло переносить равнодушно, так как его терпят и добрые, и благам не прида­вать большого значения, так как ими пользуют­ся и злые. Поэтому боже­с­т­венное учение оказывает­ся спаси­тель­ным и при настоящих обстоятель­ствах, когда боже­с­т­венная справедливость не проявляет­ся очевидностью. Ибо мы не знаем, по какому Божию суду тот добрый человек беден, а этот злой – богат; тот, кто за свои развратные нравы, по нашему мнению, должен был бы терзаться скорбями, радует­ся, а тот, чья похвальная жизнь должна была бы приносить радости, терпит огорчения; невинный выходит из суда не только не отмщен­ным, но и осужден­ным, не имея сил бороться с неправдой судьи или опровергнуть ложные свидетель­ства, а злодей, его противник, наоборот, не только безнаказанным, но и торжеству­ю­щим над ним; нечестивый пользует­ся отмен­ным здоровьем, благо­честивый изнывает в расслаблении; разбойничают юноши самого превосходного здоровья, а кто не мог оскорбить кого-либо и словом, тот подвергает­ся разного рода жестоким болезням; ранняя смерть уносит полезных для человечества детей, а кому, казалось бы, не следовало и родиться, тот живет сверх меры долго; обременен­ный преступлениями окружен обще­с­т­венным уважением, а человека безупречного скрывает мрак неизвестности, и так далее; кто соберет или перечислит все подобные явления? Будь в этих явлениях, при самой их как бы нелепости, определен­ное постоян­ство, так, чтобы в этой жизни, в которой «человек, – по выражению священ­ного псалма, – подобен дуновению; дни его – как уклоня­ю­щаяся тень» (Пс. 143,4), преходящими и земными благами пользовались только злые, а зло терпели лишь добрые, – это можно было бы отнести к справедливому и даже благосклонному суду Божию; для тех, которые не имеют наследо­вать благ вечных, да­ю­щих блажен­ство, блага преходящие и земные служили бы или соблазном, соответ­с­т­вен­но их злобе, или утешением, по мило­сердию Божию; а для тех, которым вечные мучения не угрожают, времен­ные бедствия служили бы или наказанием за их какие-либо большие или малые грехи, или упражнением для их добродетелей. Теперь же, когда не только добрые терпят бедствия, а злые благоден­ствуют, что представляет­ся несправедливым, но когда очень часто бывает и так, что злые терпят бедствия, а добрые достигают благосостояния, – судьбы Божии делают­ся еще более непостижимыми, и пути Его – неисследимыми (Рим. 11,33).

Итак, хотя мы не знаем, по какому суду делает или допускает это Бог, у Которого высочайшая сила, высочайшая мудрость и высочайшая правда и у Которого нет слабости, нет неосмотри­тель­ности и нет неправды, однако мы спаси­тель­но учимся не прида­вать большого значения тем благам или злу, которые видим общими и добрым, и злым, а искать тех благ, которые исключи­тель­но принадлежат добрым, и избегать тех зол, которые составляют исключи­тель­ную принадлежность злых. Когда же мы явимся на этот Божий суд, время которого по преимуществу называет­ся днем суда, а иногда днем Господним, тогда обнаружит­ся высшая степень справедливости не только того суда, который будет изречен в то время, но и того, который был изрекаем от начала, и того, который будет изрекаться до того времени. Там также обнаружит­ся, как справедлив суд Божий и в том отношении, что в настоящее время столь многие, даже почти все справедливые суды Божии укрывают­ся от чувства и понимания смертных; хотя, впрочем, в этом деле от веры благо­честивых не укрывает­ся, что это сокровен­ное – справедливо.

Глава III

Что говорил Соломон в книге Екклесиаста о том, что в этой жизни обще и добрым, и злым

Соломон, например, мудрейший царь израиль­ский, царствовав­ший в Иерусалиме, так начал книгу, которая называет­ся книгой Екклесиаста и помещает­ся иудеями в канон священ­ных книг: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудит­ся он под солнцем?» (Еккл. 1,2–3). Развивая эту мысль в применении ко всему прочему, упомянув о скорбях и заблуждениях этой жизни и об исчеза­ю­щем течении времен, в котором ничто не остает­ся прочным, ничто – устойчивым, он некоторым образом оплакивает в этой суете вещей под солнцем и то, что хотя и есть преимуще­с­т­во мудрости над глупостью, как есть преимуще­с­т­во света над тьмой, и хотя очи мудрого в голове его, а глупый во тьме ходит, однако одна участь постигает их всех (Еккл. 2,13–14); одна, разумеет­ся, в этой жизни, которая проходит под солнцем. Участью называет он те бедствия, которые мы видим общими для добрых и злых. Указывает он и на то, что добрые терпят зло, как если бы были злыми, а злые пользуют­ся благами, как если бы были добрыми, говоря так: «Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это – суета!» (Еккл. 8,14). этой суете, достаточному уяснению которой премудрый муж посвятил целую упомянутую книгу для того, конечно, чтобы мы имели предметом желаний сво­их ту жизнь, которая слагает­ся не из суеты под солнцем, а имеет сво­им содержанием истину под Тем, Кто сотворил это солнце, – в этой, говорю, суете, не по справедливому ли и правильному суду Божию обращает­ся в ничтоже­с­т­во человек, сделав­шийся подобным этой самой суете? В высшей степени важно, однако, противит­ся ли он во дни этой суеты, или повинует­ся истине, непричастен или причастен истинному благо­честию. Важно это не ради приобретения благ или избежания зол этой жизни, преходящих вследствие своей ничтожности; важно это ради будущего суда, вследствие которого добрые получат благо, а злые – зло, имеющие пребы­вать до конца.

Наконец, мудрый муж заключает эту свою книгу такими словами: «Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (Еккл. 12,13–14). Можно ли сказать что-нибудь короче, справедливее, спаси­тель­нее? «Бойся, – говорит, – Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека». Всяк, кто есть, есть хранитель заповедей Божиих, ибо кто не есть этот (хранитель), тот суть ничто, так как он не преображает­ся по образу истины, а остает­ся в подобии суеты. «Ибо всякое дело (т. е. все, что делает­ся человеком в этой жизни) Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо», т. е. на суд над всем, что казалось здесь презрен­ным и потому не обращало на себя внимания. Ибо Бог и это видит, и этого не презирает, и не обходит его Сво­им судом, когда судит.

Глава IV

О том, что намереваясь говорить о последнем суде Божием, приведем сперва свидетель­ства ветхого, а потом нового завета

Итак, из свидетель­ств священ­ного Писания об этом последнем суде Божием, которые я предположил изложить, следует привести сперва свидетель­ства книг Нового, а потом и Ветхого завета. Хотя Ветхий предшествует по времени, Новый, однако же, должен предпочитаться ему по досто­ин­ству; ибо тот Ветхий был предвозвест­ником этого Нового. Новый поэтому будет изложен прежде, а для большего подтверждения приведут­ся и древние (свидетель­ства). К Ветхому относят­ся Закон и Пророки, к Новому – Евангелие и апостоль­ские послания. Апостол же говорит: «Законом познает­ся грех. Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетель­ствуют закон и пророки. Правда Божия чрез веру в Иисуса Христа во всех и на всех веру­ю­щих» (Рим. 3,20–22). Эта правда Божия относит­ся к Новому завету и имеет свидетель­ство о себе в ветхих книгах, т. е. в Законе и Пророках. Итак, прежде должно быть изложено само дело, а потому взяты показания от свидетелей. Показывая, что имен­но этот порядок следует соблюдать, сам Иисус Христос говорит: «Книжник, научен­ный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф. 13,52). Он не сказал: «старое и новое», что сказал бы непремен­но, если бы не желал отдать предпочтение досто­ин­ству перед временем.

Глава V

Какими изречениями Господа Спасителя возвещает­ся имеющий быть в конце века суд боже­с­т­венный

Итак, укоряя города, в которых Он явил великие силы, но которые не уверовали, и ставя выше их иноплемен­ников, сам Спаситель говорит: «Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам» (Мф. 11,22). И несколько ниже говорит другому городу: «Земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе» (Мф. 11,24). Здесь Он очевиднейшим образом предсказывает будущий день суда. И в другом месте Он говорит: «Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы. Царица Южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона» (Мф. 12,41–42). Две вещи узнаем мы из этих слов: то, что настанет суд, и то, что он настанет с воскресением мертвых. Ибо говоря о ниневитянах и о царице Южной, он говорил, несомнен­но, об умерших; однако предсказал, что они восстанут в день суда. А сказал «осудят» не потому, чтобы они сами судили, но потому, что по сравнению с ними те будут достойно осуждены.

Еще в другом месте, говоря о смешении в настоящее время добрых и злых и о разделении их впоследствии, в день суда, Он привел притчу о посеве пшеницы и о посеве на нее плевел. Объясняя эту притчу ученикам сво­им, Он сказал: «Сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя, это – сыны Царствия, а плевелы – сыны лукавого; враг, посеявший их, есть дьявол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему, как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Сво­их, и соберут из Царства Его все соблазны и дела­ю­щих беззаконие и ввергнут их в печь огнен­ную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 13,37–43). Хотя суда или дня суда Он здесь не назвал, но достаточно ясно изобразил его самим делом и предсказал, что он имеет быть в конце века.

Он же говорил ученикам сво­им: «Истинно говорю вам, что вы, последовав­шие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. 19,28). Здесь мы узнаем, что Иисус будет судить вместе со сво­ими учениками. Почему и в другом месте Он сказал иудеям: «И если Я силою веельзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют? Посему они будут вам судьями» (Мф. 12,27). На том основании, что Он говорит только о двенадцати, имеющих воссесть на престолы, мы не должны думать, будто с Ним будут судить только двенадцать человек. Числом двенадцать обозначена известная совокупность всех судящих по причине двух частей числа семь, которым обыкновен­но обозначает­ся совокупность всего: эти две части, т. е. три и четыре, умножен­ные одна на другую, дают двенадцать. Ибо и четырежды три, и трижды четыре – двенадцать. Возможна, впрочем, и другая причина, достаточно уясня­ю­щая употребление этого числа двенадцать. Но при буквальном понимании его, после того, как мы читаем о доставлении на место Иуды-предателя апостолом Матфея (Деян. 1,26), апостол Павел, который более всех потрудил­ся (1 Кор. 15,10), не имел бы престола для суда; а между тем он прямо указывает, что вместе с другими святыми и сам принадлежит к числу судей, когда говорит: «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов» (1 Кор. 6,3). Такая же несообразность при буквальном понимании числа двенадцати была бы и в применении к имеющим подлежать суду. Из того, что сказано «судить двенадцать колен Израилевых» не следует, будто колено Иуды, которое по числу тринадцатое, не будет ими судимо, или что они будут судить только этот народ, но не все остальные. А говоря «в пакибытии», Он давал разуметь под именем пакибытия воскресение мертвых. Ибо наша плоть так же возродит­ся нетлением, как возрождена душа наша верою.

Оставляю в стороне такие изречения о последнем суде, которые при вниматель­ном рассмотрении представляют­ся сомни­тель­ными или, скорее, относящимися к другому предмету, как-то: к тому прише­с­т­вию Спасителя, которое все это время Он являет в Своей церкви, т. е. в ее членах, частным образом и в известной доле, так как вся она – тело Его; или к разрушению земного Иерусалима, так как и при речи об этом предмете говорит­ся по большей части так, будто речь идет о конце века и о том последнем и великом суде. Разобраться во всем этом нельзя иначе, как только сопоставив между собою все, что говорит­ся об этом предмете одинаково у трех евангелистов: Матфея, Марка и Луки. Что один из них говорит более темно, то другой излагает яснее; так что становит­ся очевидным, какой смысл да­вать тому, что говорит­ся относи­тель­но одного и того же предмета. Когда-то я уже сделал это в одном письме, которое написал к блажен­ной памяти мужу Гезихию, епископу Салокскому; озаглавлено это письмо «О конце века».

Я перейду в настоящем случае непосред­с­т­вен­но к тому, что в евангелие от Матфея говорит­ся о разделении добрых и злых на суде Христовом, составля­ю­щем предмет нашего исследования и самом последнем. «Когда же, – говорит Иисус Христос, – приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберут­ся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «Приидите, благословен­ные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напо­или Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напо­или? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как сделали это одному из сих братьев Мо­их меньших, то сделали Мне». Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25,31–41). Далее Он подробнейшим же образом перечисляет им, чего они не сделали, что, по словам Его, сделали правые. На подобный же вопрос их, когда они видели Его нужда­ю­щимся в том, Он отвечает, что несделанное меньшим братьям Его, не сделано Ему; и заключая речь свою, говорит: «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25,46). Евангелист же Иоанн повествует, что Он предсказал, что суд имеет быть по воскресении мертвых. Ибо сказав: «Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну, дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, послав­шего Его», он тотчас же прибавил: «Истинно, истинно говорю вам: слуша­ю­щий слово Мое и веру­ю­щий в Послав­шего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин. 5,22–24). Здесь Он сказал, что верные Его не придут на суд. Каким же образом они по суду будут отделены от злых и станут по правую от Него сторону? Очевидно, что в этом месте Он употребил слово «суд» вместо слова «осуждение». В такой суд, действи­тель­но, не придут те, которые слушают слово Его и веруют в Послав­шего Его.

Глава VI

Что такое первое воскресение, и что – второе

Продолжая, Он говорит: «Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышав­ши оживут. Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе» (Ин. 5,25–26). Он не говорит еще о втором воскресении, т. е. о воскресении тел, но говорит о первом, которое совершает­ся ныне, чтобы отличить имен­но последнее. Он употребляет выражение: «Наступает время, и настало уже», но это – воскресение не тел, а душ. Ибо и души имеют свою смерть в нечестии и грехах; они мертвы этой смертью. Это о них тот же Господь говорит: «Предоставь мертвым погребать сво­их мертвецов» (Мф. 8,22), т. е. чтобы мертвые в душе погребали мертвых телом. Итак, имея в виду этих мертвых в душе нечестием и неправдой, Он говорит: «Наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышав­ши оживут». Сказал «услышав­ши», т. е. послушав­шись, уверовав и пребыв­ши непоколебимыми до конца. На этот раз Он не сделал никакого различия между добрыми и злыми. Ибо для всех благо услышать Его голос и ожить, переходя к жизни благо­честия от смерти нечестия Об этой смерти говорит апостол Павел: «Если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего» (2 Кор. 5,14–15). Итак, умерли все, не исключая никого, во грехах, первородных ли то, или добавлен­ных волей, по неведению или сознатель­но, или по неисполнению того, что требует­ся справедливостью; и за всех этих мертвых умер один живой, т. е. не имеющий никакого греха, чтобы получив­шие жизнь через отпущение грехов жили уже не для себя, но для Того, Кто умер за всех по причине грехов наших и воскрес ради оправдания нашего, чтобы, веруя в Него, оправдыва­ю­щего нечестивого, мы, оправдав­шись от нечестия, как бы ожив­шие от смерти, могли участво­вать в первом воскресении, которое совершает­ся ныне. В этом первом воскресении участвуют только те, которые имеют быть блажен­ными вечно; во втором же, последу­ю­щем за этим, по словам Его, будут участво­вать и блажен­ные, и несчастные. Первое – дело мило­сердия, второе – суда. Потому-то в псалме и написано: «Милость и суд воспою Тебе, Господи» (Пс. 100,1).

Переходя к этому суду, Он вслед за тем говорит: «И дал Ему власть про­изводить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий» (Ин. 5,27). Здесь Он показывает, что придет судить в той же плоти, в которой приходил, чтобы быть судимым. С этой целью Он употребляет выражение: «Потому что Он есть Сын Человеческий». И вслед за словами, которые мы привели, говорит: «Не дивитесь сему: ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия, и изыдут творив­шие добро в воскресение жизни, а делав­шие зло в воскресение осуждения» (Ин. 5,28–29). Это тот суд, который Он назвал несколько прежде, говоря: «Слуша­ю­щий слово Мое и веру­ю­щий в Послав­шего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин. 5,24), т. е. участвуя в первом воскресении, которым ныне совершает­ся переход от смерти к жизни, он не будет подлежать осуждению, которое Он обозначил словом «суд». Пусть же, следователь­но, воскресает в первое воскресение тот, кто не желает подвергнуться осуждению во второе воскресение. Ибо «наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышав­ши оживут», т, е. не подпадут осуждению, которое называет­ся второй смертью; в эту вторую смерть, после второго, имеющего быть телесным, воскресения, низвергнут­ся те, кто в первое воскресение, которое есть воскресение душ, не воскрес. «Наступает время (теперь не говорит: «И настало уже»; потому что оно наступит в конце века, т. е. на последнем и великом суде Божием), в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия, и изыдут». Не сказал, как о первом воскресении: «И услышав­ши оживут». Ибо не все оживут тою жизнью, которая, поскольку она блажен­на, одна должна носить название жизни. Конечно, слышать и изойти из гробов при воскресении плоти не могут без какой бы то ни было жизни. Но почему не все оживут, Он учит в последу­ю­щих словах, говоря: «Делав­шие зло (изыдут) в воскресение осуждения», – это те, которые не оживут, потому что умрут второю смертью. Сотворили они зло потому, что худо жили; а жили худо потому, что в первое, соверша­ю­щееся ныне воскресение душ не ожили, или ожив, не пребыли в том до конца. Итак, как есть два пакибытия (возрождения), о которых я говорил выше, одно – верою, которое совершает­ся ныне через крещение, а другое – по плоти, которое будет в нетлении и бессмертии на великом и последнем суде, так есть и два воскресения, одно, которое есть и теперь, есть воскресение душ, не допуска­ю­щее впасть во вторую смерть; другое – второе, которого ныне нет, но которое будет в конце века, и будет оно воскресением не душ, а тел, и на последнем суде отведет в удел одним вторую смерть, другим жизнь, не имеющую смерти.

Глава VII

Что пишет­ся в Апокалипсисе Иоанна о двух воскресениях и о тысяче лет, и какие относи­тель­но этого могут быть разумные соображения

Об этих двух воскресениях тот же евангелист Иоанн в книге, называемой Апокалипсис, говорит так, что первое из них, будучи некоторыми из наших не понято, обратилось как бы в своего рода смешные басни. Говорит апостол Иоанн в упомянутой книге: «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диявол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончит­ся тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожден­ным на малое время. И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавлен­ных за свидетель­ство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет: прочие же из умерших не ожили, доколе не окончит­ся тысяча лет. Это – первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священ­никами Бога и Христа и будут царство­вать с Ним тысячу лет» (Откр. 20,1–6).

Пришедшие на основании этих слов Апокалипсиса к заключению, будто первое воскресение будет телесным, остановили, между прочим, особое внимание на числе тысяча, найдя в нем указание на то, что якобы у святых надлежало таким образом быть своего рода субботствованию в продолжение такого периода времени в виде святого покоя после трудов шести тысяч лет с того времени, как был сотворен человек и в наказание за великий свой грех низвергнут из райского блажен­ства в бедствия настоящей смертности; так что соответ­с­т­вен­но словам Писания: «У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3,8), когда исполнит­ся шесть тысяч лет, равня­ю­щихся шести дням, последует как бы седьмой день субботы в виде последних тысячи лет, с воскресением, т. е. для празднования этой субботы, святых. Мнение это могло бы быть до некоторой степени терпимо, если бы предполагалось, что в эту субботу святые будут иметь некоторые духовные радости от присутствия Господня. Некогда и мы думали так. Но коль скоро они утверждают, что воскресшие в то время будут преда­ваться самым неумерен­ным плотским пиршествам, на которых будет столько пищи и питья, что они не только не будут соблюдать никакой умерен­ности, но превысят меру самого неверия, то никто, кроме плотских, нико­им образом этому поверить не может. Духовные же называют их, верящих этому, греческим именем χιλιάστας; переведя это название буквально, мы можем назы­вать их тысячниками. Вда­ваться в особое опровержение их было бы долго; скорее, мы должны в настоящем случае показать, как следует понимать это место Писания.

Сам Господь Иисус Христос говорит: «Никто, вошед в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, – и тогда расхитит дом его» (Мк. 3,27). Под именем сильного Он дает разуметь диявола, потому что диявол в силах был удержать в плену род человеческий; под вещами же его, которые имел расхитить, дает разуметь будущих верных Сво­их, которых тот держал в различных грехах и нечестиях. Так как тому сильному предстояло быть связанным, то упомянутый апостол видел в Апокалипсисе «Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диявол и сатана, и сковал его на тысячу лет» (Откр. 20,1–2), т. е. устранил и ограничил его власть обольщать и держать в сво­их руках тех, которых ожидало освобождение. Тысяча же лет, как мне кажет­ся, может пониматься двояким образом: или что это совершает­ся в остальные годы тысячелетия, т. е. в тысячелетие шестое, как бы в шестой день, последние часы которого проходят в настоящее время, а затем последует не имеющая вечера суббота, т. е. не имеющий конца покой святых; так что тысячью лет апостол назвал последнюю, оста­ю­щуюся до конца века часть тысячелетия, как бы часть дня, употребив тот способ выражения, по которому часть называет­ся именем целого; или же тысячью лет он назвал все остальные годы этого века, так что совершен­ным числом обозначает­ся полнота времени. Ибо число тысяча есть полный квадрат числа десять, Десять, взятые десять раз, дают сто; получает­ся фигура квадратная, но плоская. Чтобы она получила высоту и сделалась полной, сто умножает­ся снова на десять, и получает­ся тысяча. Иногда даже сто употребляет­ся для обозначения всей совокупности чего-либо, как в том случае, когда Господь дает обетование оставив­шему все и последовав­шему за ним, говоря: «Получит во сто крат» (Мф. 19,29; Мк. 10,30); как бы поясняя это, апостол говорит: «Мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. 6,10); потому что и прежде было уже сказано: «Верному весь мир богатство» (Притч. 17,6). Тем более для обозначения совокупности всего употребляет­ся тысяча, которая представляет собой полноту десятичной квадратуры. Лучшего толкования нельзя дать и тому выражению, которое читает­ся в псалме: «Вечно помнит завет Свой, слово, которое заповедал в тысячу родов» (Пс. 104,8), т. е. во все роды.

«И низверг его, – говорит, – в бездну, и заключил его» (Откр. 20,3). Последним именем (бездна) обозначает­ся бесчислен­ное множе­с­т­во нечестивых, сердца которых слишком безмерны в злобе против церкви Божией. («Заключил» туда говорит­ся не потому, чтобы там дьявола прежде не было, а потому, что, будучи устранен от веру­ю­щих, он стал сильнее владеть нечестивыми. Ибо тот находит­ся в большей власти дьявола, кто не только отчужден от Бога, но и без всякого повода и основания ненавидит служащих Богу. «И заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончит­ся тысяча лет» (Откр. 20,3); т. е. принял меры, чтобы он не мог выйти, т. е. преступать запрещен­ное. Прибавка же: «И положил над ним печать», по моему мнению, значит то, что он хотел оставить в тайне, кто принадлежит и кто не принадлежит к части дьявола. Ведь в настоящем веке это совершен­но скрыто; падет ли, кто, по-видимому, сто­ит, и встанет ли, кто представляет­ся лежащим, остает­ся неизвестным. Наложением же печати и заключением дьявол удерживает­ся и устраняет­ся от обольщения тех принадлежащих Христу народов, которые обольщал или которые держал в своей власти прежде. Ибо их избрал Бог прежде создания мира, чтобы исхитить из власти тьмы и поставить в Царство возлюблен­ного Сына Своего, как говорит апостол (Еф. 1,4; Кол. 1,13). Ведь кто из веру­ю­щих не знает, что дьявол обольщает и увлекает за собой в вечную казнь народы и в настоящее время, но только те, которые не предназначены к вечной жизни?

То обстоятель­ство, что он часто обольщает и тех, которые, будучи уже возрождены во Христе, вступают на путь Божий, также не должно смущать. Ибо «познал Господь Сво­их» (2 Тим. 2,19): из этих никого он не увлечет в вечное осуждение. Господь знает их как Бог, от Которого не укрывает­ся ничто и из будущего, а не как человек, который в настоящем человека видит (если только видит того, чье сердце не видит), а каким будет после, – не видит и себя самого. Итак, дьявол связан и заключен в бездну для того, чтобы не обольщал он уже народы, из которых состо­ит Церковь и которых, обольщен­ных, держал в своей власти прежде, пока Церкви не было. Ибо не сказано: «Да не прельстит кого-либо», но: «Дабы не прельщал уже народы», под которыми он, без всякого сомнения, разумел Церковь. Говорит: «Доколе не окончит­ся тысяча лет», т. е. или то, что остает­ся еще от шестого дня, состоящего из тысячи лет, или все годы, которые остает­ся еще прожить в этом веке.

Не следует эти слова: «Дабы не прельщал уже народы, доколе не окончит­ся тысяча лет» понимать и в том смысле, будто потом он будет прельщать только те народы, из которых состо­ит предопределен­ная Церковь, от прельщения которых он удержан оковами и заключением. В данном случае или употреблен тот способ выражения, который иногда встречает­ся в Писаниях, например в псалме: «Так очи наши – к Господу, Богу нашему, доколе Он помилует нас» (Пс. 122,2), не в том, конечно, смысле, будто когда помилует, очи рабов Господних не будут к Господу Богу их; или, вернее, порядок слов таков: «И заключил его, и положил над ним печать, доколе не окончит­ся тысяча лет»; а промежуточные слова: «Дабы не прельщал уже народы» представляют собою вставку, не стоящую в зависимости от занимаемого ею места, а имеющую отдель­ный смысл, как бы она была прибавлена после; так что все изречение могло бы быть изложено так «И заключил его, и положил над ним печать, доколе не окончит­ся тысяча лет, дабы не прельщал уже народы», т. е. для того заключил, пока окончит­ся тысяча лет, чтобы он уже не прельщал народы.

Глава VIII

О наложении уз на диавола и об освобождении его

«После же сего, – говорит, – ему должно быть освобожден­ным на малое время» (Откр. 20,3). Если быть связанным и заключен­ным для дьявола значит не иметь возможности обольстить Церковь, то освобождение его не то ли значит, что он будет иметь эту возможность? Отнюдь. Никогда не обольстит он Церкви, предназначен­ной и избранной от создания мира, о которой сказано: «Познал Господь Сво­их» (2 Тим. 2,19). И однако же Церковь эта будет здесь и в то время, когда получит свободу дьявол, как была здесь со времени своего учреждения и будет все время в тех членах сво­их, которые, рождаясь, заступают место умира­ю­щих. Ибо немного ниже он говорит, что освобожден­ный дьявол увлечет обольщен­ные им по всему свету народы в войну против нее и что число врагов этих будет как песок морской. «И вышли на широту земли и окружили стан святых и город возлюблен­ный. И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их; а дьявол, прельщав­ший их, ввержен в озеро огнен­ное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20,8–10). Но последнее относит­ся уже к окончатель­ному суду; привести это свидетель­ство я счел нужным в настоящем случае для того, чтобы кто-нибудь не подумал, будто в тот краткий период времени, на который получит свободу диявол, Церкви на этой земле не будет, так что освободив­шийся диявол или уже не найдет ее здесь, или истребит, употребив всякого рода преследования. Итак, на все то время, какое обнимает упомянутая книга, т. е. начиная от первого прише­с­т­вия Христова до конца века, когда будет Его второе прише­с­т­вие, дьявол связан будет не так, чтобы эти самые узы препятствовали ему в тот промежуток времени, который называет­ся тысячью лет, обольщать Церковь; хотя он нико­им образом не обольстит ее и после своего освобождения. Ведь если бы быть связанным значило для него не иметь возможности и дозволения обольщать, то что бы означало его освобождение, как не получение возможности и дозволения обольщать? Но да не будет этого; заключение диявола в узы значит недозволение ему про­изводить искушения во всем объеме, какой он может дать им посредством силы или коварства для обольщения людей, то насиль­ствен­но принуждая, то обманом привлекая их на свою сторону. Если бы ему это было дозволено на такое продолжи­тель­ное время и при таком малодушии большин­ства, то очень многих таких, которых желает предохранить от этого Бог, он заставил бы пасть и не допустил бы уверо­вать; чтобы он не сделал этого, он заключен в узы.

Будет же он освобожден тогда, когда и времени будет мало, потому что всеми сво­ими силами и силами сво­их сторонников он будет свирепство­вать, по словам Писания, в течение трех лет и шести месяцев; и когда те, с которыми ему придет­ся вести войну, будут таковы, что подобное нападение столь великой рати их не сломит. Но если бы он никогда не получил свободы, его злобное могуще­с­т­во не обнаружилось бы в достаточной степени, не было бы испытано в достаточной мере преданнейшее терпение святого града; да и не уяснилось бы достаточно то, как прекрасно его великою злобой воспользовал­ся Всемогущий. Ибо Всемогущий не вовсе пресек для него возможность искушать святых, хотя удалил его от их внутрен­него человека, в котором живет вера в Бога, чтобы нападения его, имея внешний характер, приносили им пользу; связал же его в его же сторонниках для того, чтобы тех бесчислен­ных слабых, которыми должна была умножаться и наполняться Церковь, он, изливая и упражняя всю силу злобы своей, одних, имев­ших уверо­вать, других, уже уверовав­ших, первых не отвратил от веры благо­честия страхом, последних не лишил мужества; а освободил его под конец для того, чтобы град Божий увидел, какого сильного противника победил он во славу своего Искупителя, Помощника и Освободителя. Что же после этого мы по сравнению с теми святыми и верными, которые будут в то время? Для испытания их получит свободу такой враг, с которым мы, когда он связан, боремся с великими опасностями! Впрочем, и в этот промежуток времени, без всякого сомнения, были и есть некоторые во­ины Христовы до такой степени мудрые и муже­с­т­венные, что если бы жили в этой смертности и в то время, когда диявол получит свободу, мудрейшим образом предусмотрели бы и с величайшим терпением выдержали бы все его козни и нападения.

Узы же эти не только были наложены на диявола в то время, когда Церковь, вышедшая за пределы Иудеи, стала распространяться между новыми и новыми народами, они наложены теперь и будут наложены до конца века, при котором дьявол получит свободу. Ибо и в настоящее время люди обращают­ся к вере из неверия, в котором он их держал, и будут, без всякого сомнения, обращаться до самого упомянутого конца. В отношении к каждому из них оный сильный непремен­но связывает­ся в то время, когда кто-нибудь, как его вещь, у него похищает­ся. И пропасть, в которой он заключен, не уничтожилась со смертью тех, которые жили в то время, когда началось его заключение; их заступили, рождаясь, другие, и пока не окончит­ся этот век, их будут заступать ненавист­ники христиан, в слепом и мрачном сердце которых он будет заключен, как в бездне. Но возникает вопрос: в эти последние три года и шесть месяцев, когда освобожден­ный диявол будет свирепство­вать со всею силой, примет ли кто-нибудь веру, который прежде ее не содержал? Каким образом сохранит в таком случае свою силу сказанное: «Как может кто войти в дом сильного и расхитить вещи его, если прежде не свяжет сильного?» (Мф. 12,29)? Изречение это, по-видимому, заставляет нас предположить, что в то малое время никто не вступит в ряды народа христианского и что диявол будет сражаться с теми, кого уже застанет христианами; и если из последних кто-нибудь, будучи побежден, перейдет на его сторону, таких не следует считать в предопределен­ном числе сынов Божиих. Ведь не напрасно тот же апостол Иоанн, который написал Апокалипсис, говорит в своем послании о некоторых: «Они вышли от нас, но не были наши; ибо если бы они были наши, то остались бы с нами» (1 Ин. 2,19).

Но что будет с маленькими детьми? В высшей степени невероятно, чтобы то время не застало между детьми христиан только что рожден­ных и еще не крещен­ных младенцев, чтобы и в сами те дни никто более не рождал­ся, или, если такие будут, чтобы родители их тем или иным способом не приводили их к купели возрождения. Если же это будет, то каким образом у диявол а, уже развязанного, будут похищаться эти вещи, когда никто не может войти в дом его, чтобы похитить его вещи, не связав прежде его самого? Но гораздо с большею вероятностью можно думать, что не будет в то время недостатка ни в отпада­ю­щих от церкви, ни в обраща­ю­щихся к церкви; причем, как родители в отношении крещения сво­их малюток, так и те, которые имеют тогда впервые уверо­вать, будут настолько муже­с­т­венны, что победят оного сильного и не связанного, т. е. когда он будет стро­ить козни и нападать со всеми силами, какими прежде никогда не располагал, предусмотри­тель­но поймут и терпеливо перенесут; и, таким образом, будут похищены у него и не связанного. От этого не потеряет своей истины и приведен­ное евангель­ское изречение: «Никто, вошед в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного». Ибо, по буквальному смыслу изречения, указанный в нем порядок сохранит­ся; сперва сильный связан, и по расхищении у него вещей долго и повсюду в среде всех народов из сильных и слабых церковь будет размножаться так, что, укрепив­шись верою при виде исполнения на деле свыше предсказанных событий, в состоянии будут похищать вещи и у развязанного. Как следует признать, что любо­вь многих охладеет, когда умножит­ся беззаконие (Мф. 24,12), и что многие, которые не записаны в книгу жизни, поддадут­ся необычным и величайшим преследованиям и обманам диявола, на ту пору освобожден­ного, так же следует думать, что не только те, которых время не застанет добрыми и верными, но и некоторые из тех, которые еще будут вне Церкви, через вниматель­ное с помощью благодати Божией изучение Писаний, предсказав­ших среди прочего и сам этот конец, наступление которого они почувствуют, окажут­ся более твердыми для того, чтобы победить дьявола и не связанного. Если это будет так, то нужно сказать, что наложение уз предше­с­т­вовало для того, чтобы расхищение про­изводилось и в то время, когда он был связан, и в то, когда развязан; потому что об этом сказано: «Никто, вошед в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного».

Глава IX

Что такое тысячелетнее царствование святых со Христом, и чем оно отличает­ся от вечного царствования

Пока диявол в продолжение тысячи лет связан, святые, несомнен­но, царствуют со Христом в эти самые тысячу лет, т. е. царствуют уже и в это время Его первого прише­с­т­вия. Если бы, независимо от того царствования, о котором Христос скажет в конце: «Приидите, благословен­ные Отца Моего, наследуйте Царство» (Мф. 25,34), святые Его, которым Он говорит: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28,20), не царствовали уже с Ним ныне некоторым иным, хотя и далеко не равным образом, то церковь Его, конечно, не называлась бы уже теперь Его царством или царством небесным (Мф. 13,52). В настоящее, конечно, время научает­ся в царствовании небесном тот книжник, выносящий из сокровищницы своей новое и старое, о котором мы говорили выше. От Церкви же будут собирать жнецы и те плевелы, которым Он дозволил расти вместе с пшеницей, о чем, поясняя, Он говорит: «Жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет и при кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Сво­их, и соберут из Царства Его все соблазны» (Мф. 13,39–41). От того ли царства соберут, в котором соблазнов нет? Очевидно, соберут от этого царства, которое представляет из себя здесь Церковь. Говорит Он также: «Кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречет­ся в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречет­ся в Царстве Небесном» (Мф. 5,19). И того и другого, и не исполня­ю­щего на деле заповедей, которым научает, ибо нарушать – значит не соблюдать, не исполнять на деле; и того, который исполняет на деле и так учит, Он представляет в царствии небесном, но первого малейшим, а второго великим. И, продолжая речь, прибавляет: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев (т. е. не будет выше праведности тех, которые нарушают то, чему учат. Ибо о книжниках и фарисеях Он говорит в другом месте: «Они говорят и не делают» (Мф. 23,3); итак, если праведность ваша не превзойдет их в том смысле, что вы не будете нарушать, но будете на деле исполнять то, чему учите), то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5,20). В том, следователь­но, смысле нужно понимать то царствие небесное, в котором они представляют­ся оба, но первый – малейшим, а последний – великим. Где существует тот и другой род людей, там Церковь такова, какова она в настоящее время; а где будет только один последний род, там Церковь такова, каковою она будет в то время, когда злого в ней не будет.

Следователь­но, и в настоящее время Церковь есть царствие Христово и царствие небесное. Поэтому и в настоящее время святые Его царствуют с Ним, хотя иначе, чем будут царство­вать тогда; не царствуют с Ним только плевелы, хотя и растут в Церкви вместе с пшеницей. Ибо царствуют с Ним те, которые исполняют, что говорит апостол: «Если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном» (Кол. 3,1–2). О таких же в другом месте он говорит: «Наше же житель­ство – на небесах» (Флп. 3,20). Царствуют, наконец, с Ним те, которые так принадлежат к Его царству, что сами составляют царство Его. Но каким образом составляют царство Христово те, которые, чтобы не говорить о других, хотя и находят­ся в нем, пока в конце века не соберут­ся от него все соблазны, однако ищут в нем своего, а не того, что Христово?

Об этом во­ин­ству­ю­щем царстве, в котором еще идет борьба с врагом и сражение с пороками, а иногда повелевают и пороками смирив­шимися, пока не достигнут того полного мира царства, в котором будет царствование без врага, и об этом первом воскресении, которое совершает­ся ныне, упомянутая выше книга говорит следу­ю­щее. Сказав, что диявол связан на тысячу лет и потом освободит­ся на короткое время, и вкратце упомянув вслед за тем, что в течение этих тысячи лет будет делать церковь или что будет в ней делаться, книга говорит: «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить» (Откр. 20,4). Эта речь не о последнем суде; нужно разуметь те престолы председателей и тех самых председателей, которыми Церковь управляет­ся в настоящее время. Под данным же судом ничего лучшего нельзя разуметь, кроме сказанного: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18,18). Почему и апостол говорит: «Что мне судить и внешних? Не внутрен­них ли вы судите?» (1 Кор. 5,12). «И души, – продолжает, – обезглавлен­ных за свидетель­ство Иисуса и за слово Божие» (Откр. 20,4); подразумевает­ся то, о чем она скажет после – о воцарении с Иисусом на тысячу лет; души разумеют­ся мучеников, не получив­шие еще обратно сво­их тел. Ибо души благо­честивых умерших не отделяют­ся от Церкви, которая и в настоящее время представляет собой царствие Христово. В противном случае память о них не совершалась бы в общении тела Христова; не приносило бы никакой пользы в случае опасности для жизни прибегать к Его крещению, если бы случилось, что кто-нибудь был отлучен от того же тела покаянием или худою совестью. Почему все это делает­ся, как не потому, что и умершие суть члены Его?

Итак, хотя они еще не со сво­ими телами, однако души их царствуют уже с Ним, пока пройдет эта тысяча лет. Почему в той же самой книге в другом месте читает­ся: «Блажен­ны мертвые, умира­ю­щие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоят­ся от трудов сво­их, и дела их идут вслед за ними» (Откр. 14,13). Итак, в настоящее время Церковь царствует с Христом в первый раз в лице живых и умерших. «Ибо Христос для того и умер и воскрес и ожил, – как говорит апостол, – чтобы владыче­с­т­во­вать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14,9). Упоминает­ся же только о душах мучеников потому, что из умерших царствуют по преимуществу те, которые сражались за истину даже до смерти. Но как под частью целое, разумеем под ними и других, умерших, принадлежащих к Церкви, которая есть царство Христово.

Следу­ю­щие же слова: «Которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою» (Откр. 20,9) мы должны понимать как сказанные совместно о живых и мертвых. Упоминаемый здесь зверь может быть предметом особого исследования; однако же правой вере не противоречит разуметь под ним сам нечестивый град и народ неверных, враждебный народу верному и граду Божию. Образом же его, по моему мнению, называет­ся лукавство его в тех людях, которые веру как будто исповедуют, но живут как неверные. Ибо они изображают из себя не то, что они на самом деле, и называют­ся не истинным видом, а ложным подобием христианина. К тому же самому зверю относят­ся не только открытые враги имени Христова и славнейшего града Его, но и те плевелы, которые в конце века должны быть собраны от Его царства, под которым разумеет­ся Церковь. А эти, не поклонив­шиеся ни зверю, ни его образу, кто они, как не те, которые исполняют слова апостола: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными» (2 Кор. 6,14)? Они не поклоняют­ся ему, т. е. не сочувствуют, не подчиняют­ся; и не принимают начертания, т. е. клейма преступления: на чело – ради исповедания, на руку – ради дел. Чуждые этого зла, они, при жизни ли еще в этой смертной плоти, или после смерти, царствуют уже со Христом и теперь известным, соответству­ю­щим настоящему времени образом, во весь тот период, который обозначает­ся числом тысяча лет.

«Прочие же из умерших, – говорит, – не ожили» (Откр. 20,5). Ибо ныне есть час, когда мертвые слышат глас Сына Божия; и услышав­шие – оживают (Ин. 5,25), прочие же из них не оживают. А добавление: «Доколе не окончит­ся тысяча лет» должно быть понимаемо в том смысле, что они не ожили в то время, когда должны были ожить, перейдя от смерти к жизни. И потому, когда наступит день, в который совершит­ся воскресение тел, они выйдут из гробов не для жизни, но для суда, т. е. для осуждения, которое называет­ся второй смертью. Ибо кто не ожил, пока окончит­ся тысяча лет, т. е. кто во весь тот период времени, в который совершает­ся первое воскресение, не услышал глас Сына Божия и не перешел от смерти к жизни, тот во второе воскресение, которое будет воскресением плоти, окончатель­но вместе с этой плотью перейдет в смерть вторую. Далее говорит­ся: «Это – первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом» (Откр. 20,5–6), т. е. тот, кто участ­ник его. Участ­ник же его тот, кто не только возвратил­ся к жизни от смерти, состоящей в грехах, но и остал­ся твердым в той жизни, к которой возвратил­ся. «Над ними, – говорит, – смерть вторая не имеет власти». Имеет, следователь­но, эту власть над теми прочими, о которых выше говорит: «Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончит­ся тысяча лет»; потому что сколько бы каждый из них не жил в теле во весь тот промежуток времени, который называет­ся тысячью лет, никто из них не возвратил­ся к жизни от той смерти, в которой держало его нечестие, чтобы, ожив­ши так, сделаться участ­ником первого воскресения и чтобы над ним смерть вторая власти не имела.

Глава Х

Что отвечать тем, которые думают, что воскресение применимо только к телам, а не к душам

Некоторые думают, что речь может идти только о воскресении тел; и потому утверждают, что и это первое воскресение будет в телах. Кому свой­с­т­вен­но, говорят они, падать, тому свой­с­т­вен­но и восста­вать (воскресать). А падают, умирая, тела; от падения они и называют­ся падалью1). Следователь­но, заключают они, возможно, воскресение не душ, а тел. Но зачем говорят они вопреки апостолу, который разумеет это воскресение? Те, несомнен­но, воскресли по внутрен­нему человеку, а не по внешнему, которым он говорит: «Если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном» (Кол. 3,1–2). Туже мысль в другом месте он излагает иными словами, говоря: «Как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновлен­ной жизни» (Рим. 6,4). Отсюда и известное изречение: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Ефес. V, 14). Касатель­но же того, что говорят, будто восста­вать (воскресать) могут только те, кто падает; и потому думают, что воскресение может относиться только к телам, а не к душам; то почему они пропускают мимо ушей следу­ю­щее: «Пред сво­им Господом сто­ит он или падает» (Рим. 14,4); и еще: «Кто думает, что он сто­ит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10,12). Думаю, что предостережение дает­ся относи­тель­но падения душевного, а не телесного.

Итак, если воскресение свой­с­т­вен­но пада­ю­щим, а падают и души, то следует само собою признать, что и души воскресают. А что после слов: «Над ними смерть вторая не имеет власти» добавлено: «Но они будут священ­никами Бога и Христа и будут царство­вать с Ним тысячу лет» (Откр. 20,6), то это во всяком случае сказано не об одних епископах и пресвитерах, которые в настоящее время исключи­тель­но называют­ся в Церкви священ­никами. Как всех мы называем христианами по причине таин­ствен­ного помазания, так называем всех и священ­никами, потому что они члены одного Священ­ника. О них говорит апостол Петр: «Вы – род избранный, цар­с­т­вен­ное священ­ство» (1 Пет. 2,9). Метко, хотя коротко и мимоходом вставлена мысль, что Христос есть Бог, выражением «священ­никами Богу и Христу», т. е. Отцу и Сыну; хотя по причине вида рабского и Христос, как сын человеческий, сделал­ся, таким образом, священ­ником во веки по чину Мелхиседекову (Пс. 109,4). Об этом в настоящем сочинении мы говорили не раз.

Глава XI

О Гоге и Магоге, которых освобожден­ный перед концом века диавол возбудит к преследованию церкви Божией

«Когда же окончит­ся тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их – как песок морский» (Откр. 20,7). В то время, следователь­но, он прельстит имен­но для того, чтобы вовлечь в эту войну. Ибо всякими способами, какими мог, он прельщал множе­с­т­вом и разнообразием зла и прежде. Сказано «выйдет», т. е. от тайной ненависти перейдет к открытому преследованию. Это будет последнее преследование, которому, перед наступлением последнего суда, по всей земле подвергнет­ся святая Церковь, т. е. град Христов от всего града дьяволь­ского, пока они оба еще будут на земле. Под народами, которые называют­ся Гог и Магог, не следует разуметь каких-нибудь варваров, населя­ю­щих какую-либо часть земли, вроде Гетов и Массагетов, как думают некоторые на основании сходства в буквах их имен, или вроде других иноплемен­ных, не находящихся под римскою властью (народов). Ибо они выставляют­ся живущими по всей земле, когда говорит­ся: «Выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли», а затем прибавляет­ся: «Гога и Магога». Значение этих имен в переводе таково: Гог – кровля, Магог – из-под кровли; как будто бы – дом, и тот, кто выходит из дома.

Итак, это те народы, в которых, как мы показали выше, заключен, как в бездне, диявол; и сам он – как бы выступает и выходит из них: те – кровля, он – из-под кровли. Если же оба названия отнесем к народам, а не одно – к ним, другое – к дияволу, то они будут и кровлею, потому что в них в настоящее время заключен и ими некоторым образом прикрывает­ся древний враг; и они же будут из-под кровли, когда перейдут от тайной ненависти к явной. Сказанное же: «И вышли на широту земли и окружили стан святых и город возлюблен­ный» (Откр. 20,8) не то значит, что они пришли или придут в одно место, так, как будто в одном каком-либо месте будет находиться в то время стан святых и город возлюблен­ный. Речь идет о Церкви Христовой, распространен­ной по всей земле. Где она в то время ни будет, – а она будет в среде всех народов, что обозначает­ся названием широты земли, – там будет и стан святых, там будет и возлюблен­ный Богом град Его; там все враги ее, – так как и они вместе с нею будут находиться в среде всех народов, – окружат ее сво­им жестоким преследованием, т. е. будут стеснять, тревожить, ставить в безвыходное положение тяжкими напастями. И она, со своей стороны, не оставит во­ин­ству­ю­щего положения, потому что названа именем стана.

Глава XII

Идет ли речь об окончатель­ной казни нечестивых, когда говорит­ся, что сошел огонь с неба и пожрал их

А что книга говорит: «И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их» (Откр. 20,9), то под этим нужно разуметь не ту последнюю казнь, которая наступит, когда будет сказано: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дияволу и ангелам его» (Мф. 25,41). Ибо тогда они будут посланы в огонь, а не на них придет с неба огонь. Здесь же под огнем с неба уместно разуметь саму твердость святых, с которою они не поддадут­ся про­изводящим жестокости, не станут поступать по их воле. Ибо твердь есть небо, твердость которого заставит их терзаться жесточайшею ревностью; так как они окажут­ся не в состоянии привлечь на сторону антихриста святых Христовых. И ревность эта будет тем огнем, который пожрет их, и это будет от Бога; то – дар Божий, что святые остают­ся непобедимыми, заставляя этим терзаться врагов. Как говорит­ся в добрую сторону: «Ревность по доме Твоем снедает меня» (Пс. 68,10), так говорит­ся и наоборот: ревность овладела народом ненавидящим, и ныне «огонь пожрет врагов Тво­их» (Ис. 26,11). Имен­но ныне, т. е. независимо от огня того последнего суда. Если же огнем, нисходящим с неба и пожира­ю­щим их, книга назвал а тот удар, которым будут поражены преследователи Церкви, которых застанет живущими на земле в само уже прише­с­т­вие Свое Христос, когда «откроет­ся беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Сво­их» (2 Сол. 2,8), то и это не будет последнею казнью нечестивых, но такою казнью будет то, чему они подвергнут­ся уже по воскресении тел.

Глава XIII

Следует ли время антихристова гонения полагать в число тысячи лет

Это последнее гонение, имеющее быть от антихриста, как мы уже говорили (потому что так сказано и в этой книге выше, и в книге пророка Даниила), продолжит­ся три года и шесть месяцев. Есте­с­т­венно, возникает недо­умение, относит­ся ли это, пускай и небольшое, время к той тысяче лет, в течение которых, по словам книги, диявол связан, а святые царствуют с Христом; или это малое время прибавляет­ся к тем годам и не входит в их число. Если мы скажем, что оно относит­ся к той же тысяче лет, то окажет­ся, что царствование святых со Христом продолжит­ся не столько же, но более того времени, на какое связан диявол. Ибо, без всякого сомнения, святые будут царство­вать с Царем сво­им, торжествуя над силою зла, по преимуществу в то имен­но гонение, когда диявол уже не будет связан и будет в состоянии преследо­вать их всеми силами. Каким же после этого образом Писание определяет тою же тысячью лет то и другое, т. е. и заключение в узы диявола, и царствование святых, когда в течение этой тысячи лет заключение диявола прекратит­ся на три года и шесть месяцев раньше, чем царствование святых со Христом? Если же мы скажем, что этот небольшой период гонения не следует полагать в числе тысячи лет, а нужно прибавить его к этим годам, когда они исполнят­ся, – сделанная после слов: «Они будут священ­никами Бога и Христа и будут царство­вать с Ним тысячу лет» прибавка: «Когда же окончит­ся тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей» удержит свой прямой смысл; ибо она будет, таким образом, показы­вать, что и царствование святых, и заключение в узы дьявола прекратят­ся одно­времен­но, так что последу­ю­щее за этим время гонения представляет­ся не принадлежащим ни к царствованию святых, ни к заключению дьявола, а добавочным и имеющим свой особый счет, но в таком случае мы вынуждены будем допустить, что святые не будут в это гонение царство­вать со Христом.

Между тем, кто осмелит­ся утверждать, что с Ним не будут царство­вать члены Его, когда будут соединены с Ним теснейшим и сильнейшим образом, и в такое время, когда чем ожесточен­нее будет натиск битвы, тем больше слава сопротивления, тем густоли­с­т­вен­нее венец мученичества? Уж не потому ли нельзя сказать, что они будут царство­вать, что будут терпеть известные бедствия? Но в таком случае последователь­ность требовала бы сказать, что не царствовали со Христом и в предшеству­ю­щее время в течение той же тысячи лет те из святых, которые подверглись бедствиям, так как это было время их бедствий; выходило бы, что и те, о которых писатель книги говорит, что видел души убитых за свидетель­ство Иисусово и за слово Божие, не царствовали со Христом в то время, когда терпели гонения; да и сами они не были царством Христа, – они, быв­шие по преимуществу достоянием Христовым! Заключение в высшей степени нелепое и ни с чем не сообразное. Не подлежит никакому сомнению, что победоносные души славнейших мучеников, восторже­с­т­вовав­шие над всеми скорбями и совершив­шие подвиги, после того, как сложили смертные члены, воцарились и царствуют со Христом, пока окончит­ся тысяча лет, чтобы потом царство­вать и с воспринятыми вновь, бессмертными уже телами. Таким образом, в течение этих трех с половиной лет души убитых за свидетель­ство Его, как разлучив­шиеся с телами прежде, так и те, которые имеют разлучиться во время того последнего гонения, будут царство­вать со Христом, пока окончит­ся смертный век и перейдут они к тому царствованию, в котором смерти не будет. Поэтому для царствования святых со Христом будет большее число лет, чем для заключения в узы и лишения свободы дьявола; они будут царство­вать с Царем сво­им, Сыном Божиим, и те три с половиною года, когда диявол уже не будет связан.

Итак, когда мы слышим: «Они будут священ­никами Бога и Христа и будут царство­вать с Ним тысячу лет. Когда же окончит­ся тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей» (Откр. 20,6–7), нам остает­ся разуметь, что окончит­ся тысячелетие не царствования святых, а заключения в узы и лишения свободы диявола; так что каждая сторона имеет для окончания тысячелетия, т. е. всех сво­их лет, различные и особые сроки: царствование святых – более отдален­ный, заключение диявола – более близкий; или, что вероятнее, представлять дело так, что в силу незначи­тель­ности срока трех лет и шести месяцев Писание не хотело ни вычитать его из времени заключения в узы сатаны, ни прибавлять ко времени царствования святых. Пример в этом роде я указал в шестнадцатой книге этого сочинения относи­тель­но сорока лет; хотя лет было несколько больше, но о них говорит­ся как о сорока. Подобные примеры встречают­ся в священ­ном Писании часто, разумеет­ся, для вниматель­ного читателя.

Глава XIV

Об осуждении диавола с его сторонниками, и снова о телесном воскресении всех мертвых и о суде последнего воздаяния

После этого рассказа о последнем гонении в кратких словах излагает­ся то, чему подвергнет­ся диявол уже на окончатель­ном суде, а вместе с князем сво­им-и вражеский град. Книга говорит: «А диявол, прельщав­ший их, ввержен в озеро огнен­ное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20,10). Под зверем, как мы уже сказали выше, следует разуметь сам нечестивый град. Лживый же пророк его есть или антихрист, или тот образ, т. е. измышление, о котором мы говорили тогда же. Затем, возвращаясь к пове­с­т­вованию о том окончатель­ном суде, который будет во второе воскресение мертвых, имеющее быть для тел, Иоанн, соответ­с­т­вен­но данному ему откровению, говорит: «И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места» (Откр. 20,11). Не говорит: «Видел я престол великий и белый, и Сидящего на нем, и от лица Его бежало небо и земля, потому что это совершилось не в то время», т. е. прежде суда над живыми и мертвыми; но сказал, что видел сидящим на престоле Того, от лица Коего бежало небо и земля, – бежало, но потом. Ибо это небо и эта земля перестанут суще­с­т­во­вать уже после совершения суда, тогда, когда явят­ся небо новое и земля новая. Мир этот перейдет не в смысле совершен­ного уничтожения, а вследствие изменения вещей. Почему и апостол говорит: «Проходит образ мира сего. А я хочу, чтоб вы были без забот» (1 Кор. 7,31–32). Уничтожит­ся образ его, но не природа.

Итак, сказав, что видел сидящим на престоле Того, от лица Коего бежало небо и земля, что имеет быть потом, Иоанн говорит: «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно делам сво­им» (Откр. 20,12). Сказал, что открыты были книги и еще одна книга, но о последней не умолчал, какого рода эта книга. Книга эта, говорит он, есть книга жизни каждого. Следователь­но, под теми книгами, о которых он сказал прежде, нужно разуметь книги священ­ные, как древние, так и новые; так что в этих книгах показывалось, что повелел Бог Сво­ими заповедями делать, а в той, которая есть книга жизни, что из поведен­ного каждый сделал или не сделал. Если последнюю книгу представлять телесным образом, – кто в состоянии определить ее величину и длину? Или сколько бы времени потребовалось на прочтение книги, в которой описана вся жизнь всех и каждого? Разве не предстанет ли такое же число ангелов, в каком числе будут люди, и каждый из людей будет слушать свою жизнь, читаемую от приставлен­ного к нему ангела? Но в таком случае, книга была бы не одна для всех, но отдель­ная для каждого. Между тем, давая разуметь, что книга эта будет одна, Писание говорит: «И иная книга раскрыта»

Итак, нужно представлять некую боже­с­т­венную силу, действием которой воспро­изведут­ся в памяти и с удиви­тель­ной живостью встанут перед ум­с­т­вен­ным взором каждого все дела его, как добрые, так и злые; так что знание осудит или оправдает совесть, и таким образом будут судимы совместно все и каждый Эта боже­с­т­венная сила, очевидно, и получила название книги. В ней как бы читает­ся то, что по действию ее воспро­изводит­ся в памяти. А чтобы показать, какие это мертвые, малые и великие, имеют быть судимы, он, как бы по воспоминанию возвращаясь снова к тому, что прежде опустил или, вернее, отложил на время, говорит: «Тогда отдало море мертвых, быв­ших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них» (Откр. 20,13). Это совершилось, несомнен­но, раньше, чем мертвые были судимы; и, однако же, о суде сказано прежде. Поэтому-то я и сказал, что он по воспоминанию возвратил­ся к тому, что опустил. Теперь же он держит­ся порядка, и чтобы сам порядок этот уяснил­ся, находит уместным повторить в данном случае сказанное уже прежде о суде над мертвыми. Сказав: «Тогда отдало море мертвых, быв­ших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них», он тотчас же прибавляет то, о чем уже упомянул несколько выше: «И судим был каждый по делам сво­им».

Глава XV

Кто эти мертвецы, которых дало море, или отдали смерть и ад на суд

Но кто эти мертвые, которых отдало море? Ведь нельзя же полагать, чтобы умира­ю­щие в море не были в аду, или чтобы тела их сохранились в море, или, что было бы еще нелепее, чтобы море содержало добрых мертвецов, а ад – злых. Кому придет в голову подобная мысль? Вполне основатель­но думают некоторые, что в этом случае слово «море» употреблено в смысле настоящего века. Итак, давая разуметь, что вместе с теми, которые воскреснут, будут подлежать суду и те, которых Христос застанет здесь еще в телах, он назвал и их мертвыми, причем как добрых, о которых говорит­ся: «Вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» (Кол. 3,3), так и злых, о которых сказано: «Предоставь мертвым погребать сво­их мертвецов» (Мф. 8,22). Мертвыми они могут быть названы уже потому, что носят смертные тела, почему и апостол говорит: «Тело мертво для греха, но дух жив для праведности» (Рим. 8,10), – говорит, показывая, что то и другое, и мертвое тело, и живой дух, существует в человеке живущем, находящемся в этом теле. И не назвал плоть смертной, а назвал мертвой; хотя несколько ниже называет те же самые тела более употреби­тель­ным словом – смертными (Рим. 8,11). Итак, отдало море мертвых, быв­ших в нем, т. е. отдал настоящий век людей, которые в нем находились, потому что еще не умерли. «И смерть и ад отдали мертвых, которые были в них». Море отдало, потому что они предстали так, как были застигнуты; смерть и ад возвратили, потому что их снова призвали к жизни, которая уже миновала.

Возможно, что были основания, по которым недостаточно было сказать просто «смерть» или «ад», но должно было быть сказано то и другое: смерть – в применении к добрым, которые могли претерпеть только смерть, но не быть в аду; ад – в применении к злым, которые несут наказание и в аду. Ибо если не безоснователь­но представляет­ся вера, что и древние святые, исповедав­шие веру в непришедшего еще Христа, находились хотя и в весьма удален­ных от мучений нечестивых местах, но все же в аду, пока не извлекла их оттуда кровь Христова, проникшая и в те места, то совершен­но в порядке вещей, если добрые веру­ю­щие после того, как эта цена искупления уже пролита, вовсе не ведают ада, пока, по восприятии самих тел, не воспримут те блага, какие заслужили. Сказав же: «И судим был каждый по делам сво­им» (Откр. 20,13), (автор) поясняет кратко, как они были судимы. «И смерть и ад, – говорит, – повержены в озеро огнен­ное» (Откр. 20,14); этими именами он обозначает как диявола, так как он был виновником и смерти, и казней адских, так и все обще­с­т­во демонов. Это то же самое, что говорил он и выше, но с большей ясностью: «А диявол, прельщав­ший их, ввержен в озеро огнен­ное и серное». Затем он прибавил нечто менее понятное: «Где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20,10). Но то, что он там прибавил с большею темнотою, то говорит здесь яснее: «И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огнен­ное» (Откр. 20,15). Не для напоминания Богу эта книга, не для того, чтобы не забыл Он, она указывает на предназначение тех, кому дана будет жизнь вечная. Бог знает их и не читает этой книги, чтобы знать. Само предведение Его о них, которое обманы­ваться не может, и есть эта книга жизни, в которую они записаны, т. е. предузнаны.

Глава XVI

О новом небе и о новой земле

По окончании суда, на котором он ппедсказал осуждение злых, остает­ся ему сказать и о добрых. Он объяснил уже сказанное Господом в кратких словах: «И пойдут сии в муку вечную»; требовалось объяснить и непосред­с­т­вен­но следу­ю­щие за этим слова: «А праведники в жизнь вечную» (Мф. 25,46). «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уж нет» (Откр. 21,1). Это будет в том порядке, о котором, предваряя, он уже сказал выше, что видел Сидящего на престоле, «от лица Которого бежало небо и земля» (Откр. 20,11). По осуждении тех, которые не записаны в книге жизни, и по ввержении их в огонь вечный (какого рода этот огонь и в какой части мира или вселен­ной он будет, полагаю, не знает никто из людей, разве что тот, кому откроет Дух Святый), пройдет образ мира сего через истребление его мировыми огнями, подобно тому, как потоп совершил­ся через наводнение мировыми водами. Итак, в этом, как сказал я, мировом пожаре, уничтожат­ся от огня те свойства тлен­ных стихий, которые соответствовали нашим тлен­ным телам, а сама субстанция получит такие свойства, которые через удиви­тель­ное изменение окажут­ся соответству­ю­щими телам бессмертным; так что мир, обновив­шись к лучшему, получит полное приспособление к людям, обновив­шимся к лучшему и по плоти. Относи­тель­но же слов: «И моря уж нет» я затрудняюсь сказать, иссушит­ся ли оно, или также обратит­ся в нечто лучшее. Ибо мы читаем, что небо будет новым и земля новой, но я не упомню, чтобы где-либо читал о новом море, за исключением тех мест этой же книги, где сказано о «море стеклянном, подобном кристаллу» (Откр. 4,6, 15,2). Но в тех случаях не идет речь о конце века, да и о море говорит­ся, похоже, не в соб­с­т­вен­ном смысле слова, а как бы о море. Впрочем, так как пророческая речь любит к прямым выражениям примеши­вать переносные, то и в словах: «И моря уж нет» может идти речь о том море, которое «отдало мертвых, быв­ших в нем» (Откр. 20,13). Ибо тогда этот мятежный и бурный век, подразумеваемый под именем моря, не будет уже жизнью смертных.

Глава XVII

О прославлении Церкви без конца после конца

«И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовлен­ный как невеста, украшен­ная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их; и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое» (Откр. 21,2–5). Говорит­ся, что город сходит с неба, потому что благодать, по которой Бог творит его, небесная. Почему Он говорит ему через Исайю: «Я, Господь, творю это» (Ис. 45,8). Правда, нисходит он с неба с самого начала, с того времени, как граждане его в течение этого века по благодати Божией, сходящей свыше, возрастают через купель возрождения в Духе Святом, ниспосланном с неба. Но по суду Божию, который будет последним судом через Сына Его – Иисуса Христа, град этот по дару Божию явит­ся в таком великом и новом блеске, что не останет­ся никаких следов ветхости; так как и сами тела от ветхого тления и смертности перейдут к нетлению и бессмертию.

Относить же это к тому времени, когда он царствует с царем сво­им тысячу лет, на мой взгляд, было бы крайним бесстыдством; ибо он совершен­но ясно говорит: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет». Кто же будет так глуп и до такого сумасбродства упрям, что осмелит­ся утверждать, чтобы, не говорю святой народ, а хоть бы кто-либо из святых, ведущий или уже проведший настоящую бед­с­т­вен­ную жизнь, не знал ни слез, ни скорбей; когда, напротив, чем кто святее, чем более исполнен святым желанием, тем обильнее его плач в молитве?

Или это голос не гражданина горнего Иерусалима: «Слезы мои были для меня хлебом день и ночь» (Пс. 41,4)? И еще: «Каждую ночь омываю ложе мое, слезами мо­ими омочаю постель мою» (Пс. 6,7). Еще: «Воздыхание мое не сокрыто от Тебя» (Пс. 37,10). Еще: «Скорбь моя подвиглась» (Пс. 38,3). Или (это голос) не Его сына (о том), что стенают под бременем, потому что не хотят совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью (2 Кор. 5,4)? Не о тех ли речь, которые, имея начаток Духа, сами в себе стенают, ожидая усыновления, искупления тела своего (Рим. 8,23)? Или же сам апостол Павел не был вышним иерусалимлянином, и не тогда ли и был им по преимуществу, когда терпел великую печаль и непрестанное мучение сердцу своему за израильтян, братьев сво­их по плоти (Рим. 9,2–3)? Да и когда в том граде не будет смерти, как не в то время, когда будет сказано: «Смерть! где твое жало? Жало же смерти – грех» (1 Кор. 15,55–56). Этого, конечно, не будет тогда, когда будет спрошено: «Где?» А в настоящее время не какой-нибудь самый последний гражданин этого града, а тот же Иоанн в послании своем восклицает: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1,8).

Правда, в этой книге, называемой Апокалипсисом, многое говорит­ся прикровен­но, чтобы дать упражнение уму читателя, и немного в ней есть такого, что своею ясностью дает возможность привести к уразумению остальное, пускай и с трудом; хотя бы потому, что книга повторяет одно и то же так многоразлично, что кажет­ся, будто она говорит все новое и новое, между тем как при исследовании обнаруживает­ся, что говорит­ся разными словами то же самое. Но в этих словах, когда он говорит: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет», столь недвусмыслен­но говорит­ся о будущем веке и о бессмертии и вечности святых (ибо только тогда и только там этого не будет), что мы не должны уже искать или находить в священ­ном Писании ничего ясного, если это сочтем прикровен­ным.

Глава XVIII

Что предсказал о последнем суде Божием апостол Петр

Теперь посмотрим, что писал об этом суде апостол Петр. «Знайте, что в последние дни явят­ся наглые ругатели, поступа­ю­щие по соб­с­т­вен­ным сво­им по-хотям и говорящие: «Где обетование прише­с­т­вия Его? ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остает­ся так же». Дума­ю­щие так не знают, что в начале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою. А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегают­ся огню на день суда и погибели нечестивых человеков. Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюблен­ные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгорев­шись, разрушат­ся, земля и все дела на ней сгорят. Если так все это разрушит­ся, то какими должно быть в святой жизни и благо­честии вам, ожида­ю­щим и жела­ю­щим прише­с­т­вия дня Божия, в который воспламенен­ные небеса разрушат­ся и разгорев­шиеся стихии растают? Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Пет. 3,3–13).

О воскресении мертвых он здесь ничего не говорит, но о разрушении этого мира говорит достаточно. Упоминая при этом о совершив­шемся прежде потопе, он, по-видимому, определяет некоторым образом тот объем, в каком мы должны представлять себе разрушение этого мира в конце настоящего века. Ибо, по его словам, и в то время погиб быв­ший тогда мир; не только шар земной, но и небеса, под которыми, конечно, мы понимаем эти воздушные небеса, место и простран­ство которых покрыла поднимав­шаяся в то время вода. Итак, весь или почти весь этот образу­ю­щий ветры воздух (называет он его небом или небесами, но в смысле, конечно, этих низших, а не тех высших небес, в которых размещены солнце, луна и звезды) был обращен во влагу, и таким образом погиб вместе с землею, первоначальный вид которой был совершен­но разрушен потопом. «А нынешние, – говорит, – небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегают­ся огню на день суда и погибели нечестивых человеков».

Итак, эти небеса и эта земля, т. е. этот мир, восстановлен­ный вместо того мира, который погиб от потопа, из той же воды, в свою очередь, сберегает­ся огню на день суда и погибели нечестивых людей. Не колеблясь говорит он и о будущей погибели людей, хотя природа их сохранит­ся даже в вечных мучениях. Но, может быть, кто-нибудь спросит: «Если по окончании суда этот мир будет объят пламенем, то прежде, чем его заменят новое небо и новая земля, где во время этого пожара будут находиться святые, так как, имея тела, они по необходимости должны быть в каком-нибудь пригодном для тела месте?» На это мы можем ответить, что они будут находиться в высших простран­ствах, куда так же не достигнет пламя того пожара, как не достигала вода потопа. Ибо у них будут такие тела, что будут находиться там, где пожелают. Впрочем, сделав­шись бессмертными и нетлен­ными, они не побоят­ся и самого огня; смогли же остаться живыми в раскален­ной печи тлен­ные и смертные тела трех мужей (Дан. 3,24).

Глава XIX

Что писал апостол Павел фессалоникийцам, и о явлении антихриста, за временем которого последует день Христов

Чтобы иметь возможность когда-нибудь закончить эту книгу, я вынужден опустить множе­с­т­во евангель­ских и апостоль­ских изречений об этом последнем боже­с­т­венном суде; но нико­им образом не нахожу возможным обойти апостола Павла, который, обращаясь к фессалоникийцам, говорит: «Молим вас, братия, о прише­с­т­вии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами (посланного), будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроет­ся человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершит­ся до тех пор, пока не будет взят от среды удержива­ю­щий теперь, – и тогда откроет­ся беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Сво­их и истребит явлением прише­с­т­вия Своего, того, которого прише­с­т­вие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погиба­ю­щих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все не веровав­шие истине, но возлюбив­шие неправду» (2 Сол. 2,1–12) Никто не сомневает­ся, что апостол говорил это об антихристе; и говорил, что день суда (ибо это его он называет днем Христовым) не наступит прежде, чем придет тот, кого он называет беззаконником. Если последнее название вполне применимо ко всем нечестивым, то не тем ли более к нему? Но неизвестно, в каком сядет он храме Божием: на развалинах ли того храма, который был построен царем Соломоном, или в церкви. Ибо храма какого-нибудь идола или демона апостол не назвал бы храмом Божиим. Поэтому некоторые хотят разуметь в этом месте под антихристом не самого князя, а как бы все тело его, т. е. вместе с князем и всю принадлежащую ему массу людей; и полагают, что было бы правильнее и по-латыни читать это место так, как читает­ся по-гречески: сядет не «в храме Божием», а «в храм Божий», как будто бы сам он был храмом Божиим, под которым разумеет­ся Церковь, как, например, мы говорим «сидит в друга», т. е. как друг, и т. п. Говоря же: «И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время», т. е. вы знаете, что его удерживает, в чем причина его промедления, он дал понять, что они-то знают, а он не хочет говорить об этом открыто. А потому мы, не зна­ю­щие того, что знали они, при всем своем желании не в состоянии уяснить себе того, что разумел апостол; это тем более, что последу­ю­щие слова его затемняют этот смысл. Ибо что значит выражение: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершит­ся до тех пор, пока не будет взят от среды удержива­ю­щий теперь, – и тогда откроет­ся беззаконник»? Признаюсь, я не понимаю этих слов. Не скрою, однако, тех человеческих догадок, какие мне пришлось слышать или читать.

Некоторые думают, что в этом случае речь шла о римской власти и что апостол Павел не хотел писать об этом открыто из опасения подвергнуться преследованиям из-за недоброжелатель­ного отношения к этой власти, которую многие считали вечной, так что говоря: «Тайна беззакония уже в действии», он якобы имел в виду Нерона, действия которого казались ему Действиями антихриста. Поэтому иные делали предположения, что Нерон воскреснет и будет антихристом. Другие же полагали, что он и не убит, а, скорее, скрыт, чтобы считали его убитым; и что в то время, как его считают убитым, он скрывает­ся, сохраняя свой возраст, и будет так скры­ваться до тех пор, пока в свое время не откроет­ся и не восстановит­ся на царство. Но такого рода предположения мне кажут­ся слишком странными.

Что же касает­ся слов апостола: «Только не совершит­ся до тех пор, пока не будет взят от среды удержива­ю­щий теперь», то в них не без основания видят речь о самой римской власти, как если бы было сказано: «Только повелева­ю­щий ныне да повелевает, пока не будет взят от среды удержива­ю­щий теперь», т. е. пока не выбудет из среды. «И тогда откроет­ся беззаконник». Никто не сомневает­ся, что под этим именем разумеет­ся антихрист. Иные же думают, что и слова апостола «Тайна беззакония уже в действии» относят­ся не более, как к злым и притворным, которые находят­ся в Церкви, пока не возрастут до такого числа, что составят для антихриста великий народ; что это и есть «тайна беззакония», так как представляет­ся скрытой. Веру­ю­щих же апостол-де увещевает пребы­вать твердо в вере, которую содержат, говоря: «Не совершит­ся до тех пор, пока не будет взят от среды удержива­ю­щий теперь», т. е. пока не выйдет из среды Церкви тайна беззакония, которая в настоящее время скрыта. Полагают, что к этой самой тайне относит­ся то, что говорит евангелист Иоанн в своем послании: «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время. Они вышли от нас, но не были наши; ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и чрез то открылось, что не все наши» (1 Ин. 2,18–19). Итак, говорят, как прежде конца в тот час, который Иоанн называет последним, вышли из среды Церкви многие еретики, которых он называет многими антихристами, так и тогда выступят оттуда все, которые будут принадлежать не Христу, а тому последнему антихристу, и тогда явит­ся он сам.

Между тем как темные слова апостола толкуют­ся гадатель­но одними так, другими иначе, несомнен­но одно: Христос придет судить живых и мертвых не прежде, чем придет для обольщения мертвых душою Его противник, антихрист; хотя обольщение с его стороны есть уже дело тайного боже­с­т­венного суда. Ибо прише­с­т­вие его будет «по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погиба­ю­щих». Тогда получит свободу сатана и посредством его самым чудесным, хотя и лживым образом будет действо­вать антихрист. Часто спрашивают: потому ли эти знамения и чудеса называют­ся ложными, что он будет обольщать смертные чувства призраками, так что будет казаться дела­ю­щим то, чего не делает; или потому, что эти чудеса, хотя сами по себе и истинные, будут вовлекать в обман тех, которые, не зная силы диявола, поверят, что они могли совершаться только боже­с­т­венной силой, – и это тем более, что он получит тогда такую власть, какой никогда не имел. Ведь не призраки же то были, когда упал с неба огонь и одно­времен­но уничтожил множе­с­т­во слуг и многочислен­ные стада святого Иова, а налетев­шая и разрушив­шая дом буря умертвила сыновей его; а между тем, это были действия сатаны, которому Бог дал подобную власть (Иов. 1). Итак, по какой из этих двух причин чудеса и знамения названы ложными, это прояснит­ся в надлежащее время. Но по какой бы причине они ни были так названы, обольстят­ся этими знамениями и чудесами те, которые заслужат быть обольщен­ными «за то, что они не приняли любви истины для своего спасения». И затем апостол, не колеблясь, прибавляет: «И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи». Пошлет Бог, потому что Бог допустит дьявола совершать это, – допустит по праведному со Своей стороны суду, хотя агот будет совершать по неправедному и злому умыслу. «Да будут осуждены все не веровав­шие истине, но зазнобив­шие неправду». Судимые, они подвергнут­ся обольщению и, обольщен­ные, осудят­ся. Но подвергнут­ся обольщению судимые теми Божиими судами, тайно праведными и праведно тайными, которыми не переставал Бог судить с самого начала греха разумной твари; а обольщен­ные осудят­ся последним и явным судом через Иисуса Христа, праведнейшего будущего судию, неправеднейшим образом осужден­ного.

Глава XX

Что говорил тот же апостол о воскресении мертвых в первом послании к тем же солунянам

В этом месте апостол умолчал о воскресении мертвых. Но в первом послании к ним же он говорит: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие не имеющие надежды. Ибо если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, остав­шиеся до прише­с­т­вия Господня, не предупредим умерших; потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, остав­шиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Сол. 4,13–17). Эти апостоль­ские слова яснейшим образом указывают на воскресение мертвых, имеющее совершиться тогда, когда придет для суда над живыми и мертвыми Господь Христос.

Но обыкновен­но спрашивают: «Те, которых Христос застанет здесь живыми, от имени которых говорит апостол как бы от себя и сво­их со­времен­ников, вовсе ли никогда не умрут, или в тот самый момент, когда вместе с воскресшими будут восхищены на облаках в воздухе на сретение Христу, с неуловимой быстротою перейдут к бессмертию через смерть?» Нельзя, в самом деле, сказать, чтобы не было возможно, что они умрут и оживут снова в тот промежуток времени, пока будут подниматься в высоту по воздуху. А слова «И так всегда с Господом будем» должны пониматься не в том смысле, что якобы апостол хотел сказать: «Мы навсегда останемся с Господом в воздухе»; Он и Сам не останет­ся, конечно, там, потому что будет проходить его, шествуя. Встречают идущего, а не оста­ю­щегося на месте. Но «так всегда с Господом будем», т. е. где бы с Ним ни были, будем так, имея вечные тела.

Остановиться же на мысли, что и те, которых Христос застанет здесь живыми, в тот краткий промежуток времени и претерпят смерть, и получат бессмертие, побуждает нас сам апостол. Сказав в одном месте: «Во Христе все оживут» (1 Кор. 15,22), он в другом, ведя речь о самом воскресении тел, говорит: «То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет» (1 Кор. 15,36). Каким бы образом ожили во Христе бессмертием те, кого Он застанет здесь живыми, если бы они не умерли, когда относи­тель­но имен­но этого сказано: «То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет»? Или если действи­тель­но посеянными считать лишь те человеческие тела, которые через смерть непремен­но возвращают­ся в землю, соответ­с­т­вен­но известному боже­с­т­венному приговору над преступным отцом рода человеческого: «Прах ты, и в прах возвратишься» (Быт. 3,19), то придет­ся признать, что на тех, кого Христос в прише­с­т­вие Свое застанет еще не исшедшими из тел, не простирают­ся ни приведен­ные слова апостола, ни слова из книги Бытия. Восхищен­ные в высоту на облаках, конечно, не посеют­ся; не отойдут они в землю и не возвратят­ся из нее (независимо от того), вовсе ли не испытают никакой смерти, или как бы умрут в воздухе.

Но затем – новое указание: тот же апостол, беседуя с коринфянами о воскресении тел, говорит: «Все воскреснем», или, как это читает­ся в других кодексах: «Все успнем»*. Так как ни воскресения быть не может, если не будет предше­с­т­во­вать смерть, ни под успением в этом месте мы не можем подразуме­вать ничего другого, кроме смерти, то каким образом уснут или воскреснут все, если не уснут и не воскреснут столь многие, кого застанет еще в теле имеющий прийти Христос? Итак, если мы будем представлять себе, что святые, которые в прише­с­т­вие Христово окажут­ся живыми и будут восхищены в сретение Ему, разлучат­ся со смертными телами во время самого этого восхищения и тогда же мгновен­но возвратят­ся в тела бессмертные, то для нас не представят никаких затруднений слова апостола: «То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет», или когда он в другом месте говорит: «Все воскреснем». Ибо и они возвратят­ся к жизни через бессмертие; так или иначе, хотя и на незначи­тель­ное время, но предвари­тель­но умерев; а потому не будут чужды и воскресения, которому предшествует, хотя и самое краткое, но все-таки успение.

Почему также считать невероятным, что та масса тел посеет­ся некоторым образом в воздухе и в то же самое время оживет там бессмертно и нетлен­но, коль скоро мы верим, когда тот же апостол говорит яснейшим образом, что воскресение имеет совершиться во мгновение ока (1 Кор. 15,52) и что прах древнейших трупов с такою легкостью и такою невообразимою быстротою возвратит­ся в тела, имеющие жить без конца? Да не подумаем также, будто известный приговор: «Прах ты, и в прах возвратишься», изречен­ный человеку, не будет простираться и на этих святых, если тела их, когда они будут умирать, не упадут на землю, но как умрут, так и воскреснут они во время самого восхищения, когда будут нестись в воздухе. Ибо «в прах возвратишься» значит: отойдешь, потеряв жизнь, в то, чем был прежде, чем жизнь получил, т. е. лишен­ный души будешь тем, чем был, пока не получил души. Так как в лице земли вдунул Бог дыхание жизни, когда был сотворен человек в душу живу, то как бы там ему было сказано: «Ты теперь – земля одушевлен­ная, каким прежде не был; будешь землею бездушною, каким был». Что представляют собою все тела умерших, прежде чем обратят­ся в прах, то будут представлять собою и те тела, если умрут, где бы они ни умерли, коль скоро потеряют жизнь, которую вслед за тем получат снова. Следователь­но, они и отойдут в землю, потому что из живых людей сделают­ся землею, как идет в прах то, что бывает прахом; идет в ветошь то, что бывает ветхим; идет в глину то, что бывает черепком из глины, и так далее. То, о чем – как оно будет – стро­им мы теперь сво­им маленьким умом кое-какие посильные предположения, совершит­ся тогда способом, превыша­ю­щим наше познание. Если мы хотим быть христианами, мы должны верить, что когда придет Христос судить живых и мертвых, последует воскресение в плоти умерших. Но вера наша в это не суетна, даже если мы и не в состоянии понять, каким образом оно будет. Впрочем, согласно прежде данному нами обещанию, нам следует указать теперь и те предсказания об этом последнем суде Божием, какие даны древними пророческими книгами; полагаю, что долго останавли­ваться на них и толко­вать их нет необходимости, если читатель постарает­ся припоминать предыдущее.

Глава XXI

Что говорил о воскресении мертвых и о воздаянии суда пророк Исаия

Пророк Исайя говорит: «Воскреснут мертвии, и востанут, иже во гробех, и вси иже на земли, возрадуют­ся: роса бо, яже от Тебе, исцеление им есть, земля же нечестивых падет» (Ис. 26,19). Все предшеству­ю­щее относит­ся к воскресению блажен­ных; а слова: «земля же нечестивых падет» хорошо разумеют­ся в том смысле, что тела нечестивых подпадут разрушению осуждения. Затем, если бы мы пожелали обратить внимание и на частности в выражениях, каса­ю­щихся воскресения блажен­ных, то слова: «Воскреснут мертвии» должны относиться к первому воскресению, а следу­ю­щие за ними: «Востанут, иже во гробех» – ко второму. А если зададимся вопросом о тех святых, которых в прише­с­т­вие Свое застанет здесь Господь живыми, то к ним применяет­ся вполне добавление: «возрадуют­ся; роса бо, яже от Тебе, исцеление им есть». Под исцелением в этом месте мы совершен­но правильно разумеем бессмертие. Ибо оно есть полнейшее здравие, которое не восстанавливает­ся, как ежедневными лекарствами, едой и питьем.

Кроме того, тот же пророк так говорит о дне суда, сперва подавая надежду добрым, а потом устрашая злых: «Так говорит Господь: вот, Я направляю к нему мир как реку, и богатство народов – как разлива­ю­щийся поток для наслаждения вашего; на руках будут носить вас и на коленях ласкать. Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены в Иерусалиме. И увидите это, и возрадует­ся сердце ваше, и кости ваши расцветут, как молодая зелень, и откроет­ся рука Господа рабам Его, а на врагов Сво­их Он разгневает­ся. Ибо вот, придет Господь в огне, и колесницы Его – как вихрь, чтоб излить гнев Свой с яростью и прещение Свое с пыла­ю­щим огнем. Ибо Господь с огнем и мечом Сво­им про­изведет суд над всякою плотью, и много будет поражен­ных Господом» (Ис. 66,12–16). Под рекою мира при обетовании благ мы, без сомнения, должны разуметь обилие того мира, выше которого другого нет. Этот мир, действи­тель­но, разольет­ся на нас в конце; в предыдущей книге мы достаточно говорили о нем. Говорит, что на тех, кому обещает­ся такое блажен­ство, Он направит эту реку, чтобы дать нам понять, что в той стране счастья, которая на небесах, напьют­ся от той реки все. Но так как оттуда втечет мир нетления и бессмертия и в тела земные, то и говорит, что Он направит эту реку, чтобы оросить некоторым образом свыше то, что лежит внизу, и сделает людей равными ангелам. Равно и под Иерусалимом мы должны разуметь не тот, который находит­ся вместе с сынами сво­ими под игом рабства, а нашу, по апостолу (Гал. 4,6), свободную мать, вечную в небесах. Там утешимся мы после смертных бедствий и забот, как маленькие дети, на руках и коленях ее. Ибо неопытных и непривычных то незнакомое нам до этого времени блажен­ство окружит нас самою ласковой помощью. Там мы увидим, и возрадует­ся сердце наше. Не пояснил (пророк), что увидим; но что, как не Бога, чтобы исполнилось на нас евангель­ское обетование: «Блажен­ны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5,8). Увидим и все то, чего теперь не видим, но что, веруя, представля­ем себе по мере человеческих сил гораздо меньшим и несоответству­ю­щим тому, как оно есть на деле. «И увидите это, – говорит, – и возрадует­ся сердце ваше». Здесь – верите, там – увидите.

Но слыша слова: «И возрадует­ся сердце ваше», да не подумаем, будто тот блажен­ный Иерусалим будет доступен только нашему духу. «И кости ваши расцветут, – говорит Он, – как молодая зелень». Он коснул­ся слегка воскресения тел, как бы пополняя допущен­ный пробел; потому что не после того, как мы узрим, оно совершит­ся, но после того, как совершит­ся оно, мы узрим. Ибо он уже выше говорил о новом небе и о новой земле, когда часто и различным образом упоминал о том, что обетовано святым в конце: «Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. А вы будете веселиться и радо­ваться во веки о том, что Я творю: ибо вот, Я творю Иерусалим веселием и народ его радостию. И буду радо­ваться об Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышит­ся в нем более голос плача» (Ис. 65,17–19), и прочее, что некоторые усиливают­ся относить к известному плотскому тысячелетию. По пророческому обычаю образные выражения перемешивают­ся в этом случае с соб­с­т­вен­ными, чтобы трезвый ум некоторым полезным и спаси­тель­ным упражнением доходил до духовного понимания; между тем, плотская лень или тупость необразованного и неразвитого ума, поверхностно доволь­ству­ю­щегося буквой, вовсе не считает нужным искать более сокровен­ного смысла. Этого достаточно сказать о тех пророческих словах, которые предшествуют приведен­ному месту. Но возвратимся к тому месту, от которого сделали отступление.

Сказав: «И кости ваши расцветут, как молодая зелень», чтобы показать, что хотя Он и упоминает в это время о воскресении плотском, но о воскресении добрых, Он прибавляет: «И откроет­ся рука Господа рабам Его». О чем эта речь, как не о руке, различа­ю­щей Сво­их почитателей от презрителен? О последних, переходя к дальнейшему, Он говорит: «А на врагов Сво­их Он разгневает­ся», или, как читаем в другом переводе, – «на неверных». И не ограничит­ся Он тогда прещением; но то, чем теперь угрожа-ет­ся, тогда исполнит­ся на деле. «Ибо вот, придет Господь в огне, и колесницы Его – как вихрь, чтоб излить гнев Свой с яростью и прещение Свое с пыла­ю­щим огнем. Ибо Господь с огнем и мечом Сво­им про­изведет суд над всякою плотью, и много будет поражен­ных Господом». Огнем, вихрем, мечом он обозначает наказание на суде; да и когда говорит, что Господь придет в огне, то разумеет. как огонь для тех, для кого прише­с­т­вие Его будет карою. Под колесницами же Его (так как о них говорит­ся во множе­с­т­венном числе) мы не без основания понимаем ангель­ские чины. А когда он говорит, что вся земля и всякая плоть будут судимы огнем и мечом Его, то разумеем в этом случае не духовных и святых, а земных и плотских, о которых сказано: «Они мыслят о земном» (Флп. 3,19), и еще: «Помышления плотские суть смерть» (Рим. 8,6), и которых, как таких, Господь прямо называет плотью, когда говорит: «Не вечно Духу Моему быть прене­брегаемым человеками, потому что они плоть» (Быт. 6,3). «Много будет поражен­ных Господом», сказано здесь же: этою язвой будет смерть вторая. Могут иногда и огонь, и меч, и язва пониматься и в хорошую сторону. Господь, например, говорил о Себе, что хочет «огонь низвесть не землю» (Лк. 12,49). «И явились им разделя­ю­щиеся языки, как бы огнен­ные», когда сошел Дух Святый (Деян. 2,3). «Не мир пришел Я принести, – говорил Господь, – но меч» (Мф. 10,34). И слово Божие называет­ся в священ­ном Писании мечом обоюдоострым (Евр. 4,12) по причине остроты двух заветов. Равно и в Песни Песней святая Церковь говорит о себе, что она «уязвлена любо­вию» (Песн. 2,5), как бы получила рану от стрелы, пущен­ной любо­вью. Но когда мы читаем или слышим, что придет Господь-мститель, то само собою ясно, в каком смысле следует понимать эти выражения.

Упомянув затем о тех, которые этим судом истребят­ся, разумея под образом запрещен­ных ветхим законом яств, от которых не воздержались, грешников и нечестивых, пророк кратко повторяет сказанное им о действии благодати Нового завета, начиная с первого прише­с­т­вия Спасителя и доводя речь до последнего суда, предмета теперешнего нашего исследования, на котором он свою речь и заканчивает. Он говорит, что Господь сказал, что Он придет для того, чтобы собрать все народы, и что эти народы придут и узрят славу Его. «Потому что все согрешили, – говорит апостол, – и лишены славы Божией» (Рим. 3,23). Сказал также, что оставит на них знамения, для того, конечно, чтобы поражаемые этими знамениями веровали в Него; что пошлет спасен­ных из них к различным народам и на отдален­ные острова, которые не слышали имени Его и не видели славы Его; что они и возвестят славу Его между народами и приведут братьев тем, кому говорилось, т. е. братьев по вере по Богу Отцу избранным израильтянам; привезут же от всех народов дары Господу на скоте вьючном и на возах (под которыми мы разумеем боже­с­т­венную помощь, подаваемую через всякого рода служение Богу, ангель­ское ли то, или человеческое) во святой град Иерусалим, в лице святых верных рассеянный в настоящее время по земле. Ибо где подает­ся боже­с­т­венная помощь, там и веруют; а где веруют, там приходят. При этом Господь сравнил их с сынами Израиля, приносящими Ему жертвы свои в Его дом с псалмами, – что повсеместно уже делает Церковь, – и обещал взять Себе из них священ­ников и левитов, – что также на глазах у всех совершает­ся в настоящее время. Ибо мы видим, что священ­ники и левиты избирают­ся ныне не по роду плоти и крови, как это было сперва по чину Ааронову, а по вере заслуг каждого, насколько помогла ему в том благодать Божия, как надлежало этому быть в завете Новом, в котором Христос есть Верховный Священ­ник по чину Мель-хиседекову; соответствие их своему назначению определяет­ся не именем, которое часто носят и недостойные, а той святостью, которая не бывает общей добрым и злым.

Сказав о том, что по очевидному и вполне нам известному мило­сердию Божию дано уже ныне Церкви, Господь предначертал и тот исход, по которому проведет сделанное на последнем суде отделение добрых от злых. Он через пророка, или сам пророк от лица Господа, говорит: «Ибо как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Мо­им, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше. Тогда из месяца в месяц, и из субботы в субботу будет приходить всякая плоть пред лице Мое на поклонение, говорит Господь. И будут выходить, и увидят трупы людей, отступив­ших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти» (Ис. 66,22–24). Пророк заключил свою книгу тем, чем закончит­ся век Некоторые, впрочем, перевели не «члены человеков», а «трупы мужей», обозначая словом «труп» видимую телесную казнь. Трупом обыкновен­но называет­ся плоть неодушевлен­ная, а те тела будут одушевлен­ными, потому что они иначе не могли бы испыты­вать никакого мучения; хотя, так как они будут телами мертвых, т. е. впав­ших во вторую смерть, не без основания, пожалуй, могут быть названы и трупами. Отсюда и известное, приведен­ное уже мною выше выражение пророка: «Земля же нечестивых падет». Кому не ясно, что падаль (труп) получила свое название от падения? Слово же «мужей» употреблено теми переводчиками, очевидно, вместо слова «человеков». Никто ведь не станет утверждать, что преступницы-жены не подвергнут­ся тому наказанию; под мужским (полом), от которого притом и создана жена, разумеет­ся тот и другой пол. Но, что ближе касает­ся дела, когда в применении к добрым говорит­ся: «Будет приходить всякая плоть», – в том смысле, что народ тот составит­ся из всякого рода людей, а не в том, что там будут все люди, так как очень многие будут нести наказание, – когда, говорю, в применении к добрым употребляет­ся слово «плоть», а в применении к злым – «члены» или «трупы», то этим, несомнен­но, дает­ся понять, что по воскресении плоти, достоверность которого этими названиями вещей вполне подтверждает­ся, имеет быть суд, на котором добрые и злые получат различный приговор.

Глава XXII

Какого рода будет исхождение святых для того, чтобы видеть казни злых

Но каким образом добрые «будут приходить», чтобы видеть казни злых? Не­ужели они телесным движением оставят свое блажен­ное местопребывание и направят­ся к местам казни, чтобы телесными глазами видеть муки злых? Без всякого сомнения – нет; но они «будут приходить» познанием. Этим словом обозначает­ся, что те, которые подвергнут­ся мучениям, будут вне. Поэтому и Господь называет те места тьмою внешнею (Мф. 25,30); противоположность же ей представляет тот вход, о котором говорит­ся рабу доброму: «Войди в радость господина твоего» (Мф. 25,21). Представляет­ся, что злые не войдут сюда, чтобы дать о себе узнать, но что скорее добрые как бы выйдут к ним познанием, чтобы получить о них сведения, так как будут узна­вать то, что вне. Те, которые будут нести наказания, не будут знать о том, что будет про­исходить внутри в радости Господа; но те, которые будут в этой радости, будут знать, что делает­ся вне, в той тьме внешней. Потому и сказано: «будут приходить», что от них не укроет­ся и то, что будет в отношении к ним вне. Если могли знать это, когда оно еще не совершилось, смертные пророки в силу того, что в умах их был Бог, хотя Он был и очень мало; то как не будут знать этого, тогда уже действи­тель­но исполнив­шегося, бессмертные святые, когда Бог будет во всех (1 Кор. 15,28)? Итак, твердо станет в том блажен­стве семя и имя святых, то, разумеет­ся, семя, о котором Иоанн говорит: «Семя Его пребывает в нем» (I Ин. 3,9); а имя то, о котором через того же Исайю сказано: «Дам им вечное имя» (Ис. 56,5). И «из месяца в месяц, и из субботы в субботу», как бы луна от луны и покой от покоя, то и другое будут они сами, когда от этих ветхих и времен­ных сеней перейдут в те новые и вечные светила. Огонь же неугасимый и червь долговечный в наказаниях злым разные толкователи объясняли различно. Одни относили то и другое. Иные же к телу относили огонь в буквальном смысле, а к душе червя – в смысле переносном; последнее представляет­ся более вероятным. Но теперь не время входить в рассуждения по этому предмету. Эту книгу мы предположили посвятить последнему суду, на котором совершит­ся отделение добрых и злых; о наградах же и наказаниях будет подробная речь в другом месте.

Глава XXIII

Что пророче­с­т­вовал Даниил о гонении антихриста, о суде Божием и царствии святых

Даниил в сво­их пророчествах об этом последнем суде также начинает с предсказания об имеющем быть прише­с­т­вии антихриста и доводит пове­с­т­вование свое до вечного царства святых. В пророческом созерцании он видел четырех зверей, означа­ю­щих четыре царства; видел, что царство четвертое будет покорено некиим царем, в котором узнает­ся антихрист; видел после этого царство Сына Человеческого, под которым разумеет­ся Христос, а затем сказал: «Вострепетал дух мой во мне, Данииле, в теле моем, и видения головы моей смутили меня. Я подошел к одному из предстоящих и спросил у него об истинном значении всего этого». Затем, что услышал от того, у кого обо всем этом спрашивал, он передает как бы словами рассказывав­шего ему следу­ю­щим образом: «Эти большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли. Потом примут царство святые Всевышнего, и будут владеть царством вовек и во веки веков». «Тогда пожелал я, – продолжает (Даниил), – точного объяснения о четвертом звере, который был отличен от всех и очень страшен, с зубами железными и когтями медными, пожирал и сокрушал, а остатки попирал ногами, и о десяти рогах, которые были на голове у него, и о другом вновь вышедшем, перед которым выпали три, – о том самом роге, у которого были глаза и уста, говорящие высокомерно, и который по виду стал больще прочих. Я видел, как этот рог вел брань со святыми и превозмогал их, доколе не пришел Ветхий днями, и суд дан был святым Всевышнего, и наступило время, чтобы царством овладели святые».

Об этом, говорит Даниил, он спрашивал. А что он получил в ответ, о том сообщает вслед за этим: «Об этом он сказал (т. е. ответил тот, у кого он спрашивал): зверь четвертый – четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее. А десять рогов значат, что из этого царства восстанут десять царей, и после них восстанет иной, отличный от прежних, и уничтожит трех царей, и против Всевышнего будет про­износить слова и угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные времена и закон, и они преданы будут в руку его до времени и времен и полувремени. Затем воссядут судьи, и отнимут у него власть губить и истреблять до конца, царство же и власть и величие цар­с­т­вен­ное во всей поднебесной дано будет народу святых Всевышнего, которого царство – царство вечное, и все властители будут служить и повино­ваться Ему. Здесь конец слова. Меня, Даниила, сильно смущали размышления мои, и лице мое изменилось на мне; но слово я сохранил в сердце моем» (Дан. 7,15–28).

Некоторые толковали это в применении к известным четырем царствам: ассирийцев, персов, македонян и римлян. Насколько удачны были такие применения, жела­ю­щие знать, пусть прочитают книгу пресвитера Иеронима на Даниила, составлен­ную довольно тщатель­но и со знанием дела. Но что речь идет о царстве антихриста, по отношению к Церкви весьма жестоком, хотя имеющем продержаться недолго, пока святые на последнем Божием суде получат вечное царство, то в этом не усомнит­ся и тот, кто читал бы приведен­ные слова в полусне. Что временем, временами и полувременем обозначает­ся год, два года и полгода, и, следователь­но, три с половиною года, это видно и из приводимого несколько ниже числа дней, и поясняет­ся иногда в Писаниях числом месяцев. На латинском языке выражение «времена» представляет­ся в этом месте неопределен­ным; но оно употреблено в двой­с­т­вен­ном числе, которого у латинян нет. Как есть оно у греков, так, говорят, имеют его и евреи. Выражение «времена» употреблено, следователь­но, так, как если бы было сказано «два времени». Но, признаюсь, у меня есть опасение, что мы можем обмануться относи­тель­но десяти царей, которых как десять человек представляет­ся заста­ю­щим антихрист; он может прийти нежданным, когда в Римской империи не будет стольких царей. Но что, если этим десятичным числом обозначает­ся все общее число царей, после которых он придет; подобно тому, как тысячным, сотен­ным и разными другими числами, упоминать о которых теперь нет необходимости, по большей части обозначает­ся все вообще количе­с­т­во.

В другом месте тот же Даниил говорит: «И наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасут­ся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге. И многие из спящих в прахе земли пробудят­ся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратив­шие многих к правде – как звезды, во веки, навсегда» (Дан. 12,1–3). Вот и еще место, весьма сходное с известным евангель­ским изречением (Ин. 5,28–29), насколько это касает­ся воскресения тел мертвых. Называемые там «находящимися в гробах» здесь называют­ся «спящими в прахе земли». Как там говорит­ся: «Изыдут творив­шие добро в воскресение жизни, а смелав­шие зло в воскресение осуждения», так здесь: «Одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление». А что там сказано «все», а здесь пророк говорит «многие», то это не следует считать противоречием. Писание местами употребляет «многие» вместо «все». Аврааму, например, сказано: «Я сделаю тебя отцом множества народов» (Быт. 17,5), а между тем, в другом месте ему же Бог говорит: «Благословят­ся в семени твоем все народы земли» (Быт. 22,18). О том же воскресении и тому же самому пророку Даниилу несколько ниже говорит­ся: «А ты иди к твоему концу, и упоко­ишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней» (Дан. 12,13).

Глава XXIV

Какие пророчества о конце этого века и о последнем суде Божием заключают­ся в псалмах Давидовых

Многое говорит­ся о последнем суде в псалмах, но по большей части мимоходом и вкратце. Не могу, однако же, обойти молчанием того, что яснейшим образом говорит­ся о конце настоящего века. «В начале Ты основал землю, и небеса – дело Тво­их рук. Они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, – и изменят­ся. Но Ты – тот же, и лета Тво­и не кончат­ся» (Пс. 101,26–28). Что значит, что Порфирий, восхваляя благо­честие евреев, по которому они чтут великого, истинного и для самих божеств страшного Бога, укоряет христиан на основании оракуль­ских изречений сво­их богов в величайшей глупости за то, что они утверждают, что этот мир погибнет? Вот в писаниях еврейского благо­честия говорит­ся Богу, пред Которым, по признанию великого философа, трепещут эти его божества: «Небеса – дело Тво­их рук. Они погибнут». Не­ужели в ту пору, как погибнут небеса, не погибнет мир, высшую и безопаснейшую часть которого эти небеса и составляют? Если такая мысль не нравит­ся Юпитеру, оракул которого, в каче­с­т­ве наиболее авторитетного, как пишет этот философ, порицает ее в веровании христиан, то почему подобным же образом не порицает он, как глупость, мудрость евреев, в религиозных книгах которых она встречает­ся? Затем, если в этой мудрости, которая нравит­ся Порфирию до такой степени, что он заявляет о ней через изречения даже сво­их богов, говорит­ся, что небеса погибнут; то к чему такая пустая увертка: между прочим или сверх всего прочего выставлять на вид в вере христиан как нечто ужасное то, что в ней мир представляет­ся имеющим погибнуть, когда только при его гибели и могут погибнуть небеса?

Притом, хотя в соб­с­т­вен­но наших священ­ных Писаниях, а не в тех, которые у нас общие с евреями, а имен­но, в Евангелии и в книгах апостоль­ских, говорит­ся: «Проходит образ мира сего» (1 Кор. 7,31); говорит­ся: «Мир проходит» (1 Ин. 2,17); говорит­ся: «Небо и земля прейдут» (Мф. 24,35); – но выражения «проходит, прейдут», по моему мнению, гораздо мягче, чем – «погибнут». Равным образом, и в послании апостола Петра, когда говорит­ся о гибели потоплен­ного водою, как оно некогда и случилось, мира, довольно ясным представляет­ся как то, какая часть мира обозначает­ся названием целого, так и то, в какой мере она называет­ся погибшею, а равно и то, какие небеса содержат­ся для сбережения огню на день суда и погибели нечестивых людей (2 Пет. 3,6–7). И в словах, которые читают­ся у него несколько далее: «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгорев­шись, разрушат­ся, земля и все дела на ней сгорят. Если так все это разрушит­ся, то какими должно быть в святой жизни и благо­честии вам?» (2 Пет. 3,10–11) – под имеющими погибнуть небесами можно разуметь те, которые он назвал сберегаемыми для огня; а под сжигаемыми стихиями – те, которые находят­ся в этой самой низшей, бурной и мятущейся части мира, в которой, по словам его, содержат­ся и эти самые небеса, между тем как те высшие, на тверди которых установлены звезды, останут­ся целыми и неприкосновен­ными. Ибо и выражение Писания, что «звезды спадут с небес» (Мф. 24,29), независимо от того, что с большей вероятностью может быть понимаемо в другом смысле, скорее указывает на то, что последние (высшие) небеса останут­ся, если только лишь звезды упадут оттуда; хотя гораздо вероятнее, что это выражение образное, или совершит­ся это в низшем небе, но, разумеет­ся, – более удиви­тель­ным образом, чем бывает теперь. Из этого неба и известная вергилиевская и скрылась в лесу Иды. Приведен­ное же мною место из псалма представляет­ся не исключа­ю­щим ни одного неба, о котором не было бы сказано, что оно погибнет. Ибо коль скоро говорит­ся: «Небеса – дело Тво­их рук. Они погибнут», то как ни одно из них не выделяет­ся из числа дел Божиих, так ни одно не выделяет­ся и из числа имеющих погибнуть. На то, чтобы для защиты еврейского благо­честия, одобрен­ного оракулами их богов, воспользо­ваться образом выражения апостола Петра, которого крайне ненавидят, они не решат­ся; тогда можно было бы полагать, что речь идет о гибели не всего мира; можно бы было полагать, что в выражении «они погибнут», между тем как погибнут только одни низшие небеса, целое употреблено для обозначения части точно так же, как употребляет­ся целое для обозначения части в упомянутом апостоль­ском послании, когда говорит­ся, что от потопа погиб мир, между тем как погибла одна низшая его часть со сво­ими небесами. Но, как я сказал, они не решат­ся на это, чтобы не выразить одобрения мысли апостола Петра или чтобы не высказать согласия с мыслью о последнем истреблении мира огнем в таких же размерах, в каких мы считаем его истреблен­ным потопом; они утверждают, что ни от каких вод, ни от какого пламени весь род человеческий погибнуть не может. Поэтому им остает­ся сказать, что боги их хвалили еврейскую мудрость потому, что приведен­ного псалма не читали. Еще в сорок девятом псалме написано о последнем Божием суде: «Грядет Бог наш, и не в безмолвии: пред Ним огонь поеда­ю­щий, и вокруг Него сильная буря. Он призывает свыше небо и землю судить народ Свой: «Соберите ко Мне святых Мо­их, вступив­ших в завет со Мною при жертве» (Пс. 49,3–5). Мы разумеем это о Господе нашем Иисусе Христе, Которого ожидаем, что Он придет с неба для суда над живыми и мертвыми. Ибо Он придет, чтобы праведно судить праведных и неправедных. Тот, Кто прежде приходил тайно, чтобы подвергнуться неправедному осуждению со стороны неправедных. Это Он, говорю, «грядет не в безмолвии», т. е. открыто и с голосом судьи явит­ся Он, Который в Свое прежнее сокровен­ное прише­с­т­вие молчал пред судьею, будучи веден на заклание, как овца, и будучи, как агнец пред стригущими, безгласен, как читает­ся это в пророче­с­т­ве в Евангелии (Мф. 26,63). Относи­тель­но же огня и бури, т. е. как понимать это, мы уже сказали, когда рассматривали подобное же выражение в пророче­с­т­ве Исайи. Что же касает­ся выражения: «Призывает свыше небо», то, поскольку небом справедливо называют­ся святые и праведные, оно, очевидно, относит­ся к тому, что говорит апостол: «Мы... восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе» (1 Сол. 4,17). Ибо каким образом, если держаться буквы, призовет­ся небо свыше, когда оно и может быть только свыше? Прибавление же «и землю», – если подразуме­вать только «призовет», т. е. «призовет землю», но не подразуме­вать «свыше», – имеет, очевидно, согласно с правою верой, такой смысл: небо представляют собою те, которые вместе с Ним будут судить, а землю те, которые будут подлежать суду; так что выражение «призовет небо свыше» значит не «восхитит на воздух», но «посадит в судейские седалища». Можно понимать это и так: созовет в высших небесных простран­ствах ангелов, чтобы сойти с ними для про­изводства суда; призовет и «землю», т. е. людей на земле, для того, конечно, чтобы судить их. Если же к словам «и землю» относить то и другое, т. е. и «призовет», и «свыше», чтобы выходило, что Он призовет и небо свыше, и землю свыше, то, по моему мнению, лучше всего будет разуметь в этом случае людей, которые будут восхищены на сретение Христу на воздухе, но название неба относить к душам, а земли – к телам.

Затем, выражение «судить народ Свой», что иное значит, как не отделить добрых от злых, как бы агнцев от козлищ? Потом речь обращает­ся к ангелам: «Соберите ко Мне святых Мо­их». Исполнение такого дела, конечно, относит­ся к обязанности ангелов. На случай же вопроса, каких праведных соберут Ему ангелы, продолжает: «Вступив­ших в завет со Мною при жертве». Вся жизнь праведных в том и состо­ит, чтобы совершать завет Божий над жертвами (super sacrificia). Тот ли это имеет смысл, что дела мило­сердия должны быть поставлены «над жертвами», т. е. выше жертв, соответ­с­т­вен­но изречению Божию: «Милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6,6), или выражение это значит «в жертвах», подобно тому, как говорит­ся, что что-нибудь делает­ся над землею, когда оно совершает­ся в земле; во всяком случае, дела мило­сердия суть имен­но те жертвы, которыми умилостивляет­ся Бог, как рассуждал я, помнит­ся, об этом в десятой книге настоящего сочинения. Этими делами праведные совершают завет Божий, потому что делают их ради обетовании, содержащихся в Новом Его завете. Почему, когда праведные Его собраны будут к Нему и поставлены по правую Его руку, Христос на последнем суде скажет им: «Приидите, благословен­ные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть...» (Мф. 25,34–35), и прочее, что высказывает­ся там как последний приговор Судьи о добрых делах добрых и о вечных наградах за эти дела.

Глава XXV

О пророче­с­т­ве Малахии, в котором возвещает­ся последний суд Божий и говорит­ся, что очищение некоторых должно совершаться посредством очисти­тель­ных наказаний

Пророк Малахия, или Малахи, называемый и ангелом, а некоторыми признаваемый священ­ником Ездрою, которому принадлежат другие писания, принятые в канон (такого мнения, по словам Иеронима2), придерживают­ся евреи), пророчествует о последнем суде так: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот. Он идет, говорит Господь Саваоф. И кто выдержит день прише­с­т­вия Его, и кто усто­ит, когда Он явит­ся? Ибо Он – как огонь расплавля­ю­щий и как щелок очища­ю­щий, и сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левин и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде. Тогда благоприятна будет Господу жертва Иуды и Иерусалима, как во дни древние и как в лета прежние. И приду к вам для суда и буду скорым обличителем чародеев и прелюбо­деев, и тех, которые клянут­ся ложно и удерживают плату у наемника, притесняют вдову и сироту и отталкивают пришельца, и Меня не боят­ся, говорит Господь Саваоф. Ибо Я – Господь, Я не изменюсь» (Мал. 3,1–6). Из приведен­ных слов более всего обращают на себя внимание ожида­ю­щие некоторых на том суде известные очисти­тель­ные наказания. Ибо какой другой смысл могут иметь слова: «И кто выдержит день прише­с­т­вия Его, и кто усто­ит, когда Он явит­ся? Ибо Он – как огонь расплавля­ю­щий и как щелок очища­ю­щий, и сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия и переплавит их, как золото и как серебро?» Нечто подобное говорит и Исайя: «Господь омоет скверну дочерей Сиона и очистит кровь Иерусалима из среды его духом суда и духом огня» (Ис. 4,4).

Может быть, впрочем, под омытием от скверны и своего рода очищением следовало бы разуметь то, что когда осуждение на казнь отделит от них злых, отделение и осуждение последних будет для них очищением, потому что потом они будут жить уже не смешиваясь со злыми. Но когда он говорит: «И очистит сынов Левия и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде. Тогда благоприятна будет Господу жертва Иуды и Иерусалима», он показывает, несомнен­но, что те самые, которые будут подвергнуты очищению, будут потом угождать Богу жертвами правды, а через это и сами очистят­ся от своей неправды, которая делала их неугодными Господу. Жертвами же в правде, полной и совершен­ной, будут они сами, когда очистят­ся. Ибо что, кроме себя самих, принесут они более угодного Богу? Впрочем, чтобы этот вопрос об очисти­тель­ных наказаниях рассмотреть вниматель­нее, его следует отложить до другого времени. Под сынами же Левия, Иуды, Иерусалима мы должны разуметь саму церковь Божию, составив­шуюся не только из евреев, но и из других народов, и не такую, какова она в настоящее время, когда «если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1,8), а такую, какой она будет тогда, очищен­ная последним судом, как пшеница провеянная; когда очищены будут огнем и те, для кого такое очищение необходимо, так что не останет­ся реши­тель­но никого, кто приносил бы жертвы за свои грехи. Ибо все, приносящие таким образом жертвы, несомнен­но пребывают во грехах, за отпущение которых и приносят, чтобы получить это отпущение, когда принесут и принесен­ное будет принято Богом.

Глава XXVI

О жертвах, которые будут приносить святые, – что так будут угодны Богу, как были угодны в дни древние и в лета прежние

Желая же показать, что Его град не будет в то время в подобном положении, Бог сказал, что сыны Левиины принесут жертвы в правде, – не во грехе, следователь­но, а потому и не за грех. Поэтому, когда он, продолжая речь, говорит: «Тогда благоприятна будет Господу жертва Иуды и Иерусалима, как во дни древние и как в лета прежние», в словах этих иудеи напрасно видят обещание им прошлых времен их жертв по ветхозаветному закону. Не в правде, а во грехах приносили они жертвы тогда, когда главным образом и прежде всего приносили их за грехи, так что и сам священ­ник, которого, во всяком случае, мы должны считать праведнее всех прочих, по заповеди Божией сперва обыкновен­но приносил жертву за свои грехи, а потом уже – за грехи народа (Лев. 16,6; Евр. 7,27). Ввиду этого мы должны разъяснить, как следует понимать слова «как во дни древние и как в лета прежние». Может быть, ими напоминает­ся то время, когда первые люди жили в раю. Чистые, никаким грехом не осквернен­ные и не запятнанные, они приносили в то время Богу себя самих, как чистейшие жертвы. Но с того времени, как за нарушение заповеди они были оттуда изгнаны и в лице их человеческая природа подверглась осуждению, за исключением одного Посредника, даже после купели возрождения, хотя бы некоторые были еще малютками, «кто родит­ся чистым от нечистого? ни один» (Иов. 14,4).

Скажут на это, что и о тех, которые приносят жертвы, можно не без основания сказать, что они приносят в правде, ибо «праведный верою жив будет» (Рим. 1,17); хотя он обманул бы себя, если бы сказал, что греха не имеет, но потому и не скажет, что живет верою. Но разве кто-нибудь станет утверждать, что настоящее время веры может идти в сравнение с тем концом, когда огонь последнего суда очистит тех, которые будут приносить жертвы в правде? Поскольку после такого очищения праведные, как следует думать, не будут иметь никакого греха, то, без всякого сомнения, это время в том, что касает­ся неимения греха, может идти в сравнение только с тем временем, когда первые люди до нарушения заповеди жили в раю в невиннейшем блажен­стве. Итак, справедливо разуметь, что на последнее содержит­ся указание в словах «как во дни древние и как в лета прежние». Ибо и через Исайю, после обетовании нового неба и новой земли, между прочими подробными аллегорическими и загадочными описаниями блажен­ства святых (излагать которые надлежащим образом не дозволяет нам желание избегнуть длиннот), Бог говорит: «Якоже бо дние древа жизни, будут дние людей Мо­их» (Ис. 65,22). Кому, открывав­шему священ­ные книги, не известно, где насадил Бог дерево жизни, вокруг которого, когда от вкушения его были отстранены люди, изгнанные из рая соб­с­т­вен­ной неправдой, была поставлена огнен­ная и ужаса­ю­щая стража (Быт. 3,24)? Кто-нибудь возразит, что дни дерева жизни, о которых упомянул Исайя, суть имен­но те дни, которые в настоящее время переживает церковь Христова, что деревом жизни пророчески назван сам Христос, потому что Он есть Премудрость Божия, о которой Соломон говорит: «Она – дерево жизни для тех, которые приобретают ее» (Притч. 3,18), и что те первые люди провели в раю отнюдь не годы, но были изгнаны из него так скоро, что не родили там ни одного сына, и потому времени того нельзя разуметь в вышеприведен­ных словах. Я обхожу это возражение, чтобы не быть вынужден­ным (что было бы слишком длинно) разбирать все, чтобы из этого всего обнаружен­ная истина утвердила нечто. Я имею другое соображение и не согласен с той мыслью, будто через пророка обещаны нам, как великий дар, древние дни и прежние годы плотских жертв. Ведь те жертвы ветхого закона повелевалось из всякого рода животных приносить чистые и безо всякого порока, и обозначали они людей святых, каким един­ствен­но оказал­ся Христос, не имев­ший вовсе никакого греха. Поэтому, так как после суда, когда будут очищены огнем оказав­шиеся достойными такого очищения, во всех святых не найдет­ся уже вовсе никакого греха и они принесут себя самих (в жертву) в правде; так что жертвы такие будут во всех отношениях чистыми и безо всякого порока; то эти жертвы, действи­тель­но, и будут как в древние дни и в прежние годы, когда в преобразование этого будущего приносились чистейшие жертвы. В бессмертной плоти и душе святых будет тогда та чистота, образом которой служили тела этих жертв. Потом, относи­тель­но тех, которые достойны не очищения, а осуждения, Он говорит: «И приду к вам для суда и буду скорым обличителем чародеев и прелюбо­деев, и тех, которые клянут­ся ложно и удерживают плату у наемника, притесняют вдову и сироту и отталкивают пришельца, и Меня не боят­ся, говорит Господь Саваоф. Ибо Я – Господь, Я не изменюсь». Последними словами Он как бы говорит: «Тогда как вас изменила к худшему ваша вина, а к лучшему – Моя благодать, сам Я не изменяюсь». Говорит же о Себе как о будущем свидетеле (обличителе) потому, что на суде Своем в свидетелях нуждаться не будет; и называет Себя свидетелем скорым или потому, что придет внезапно, и суд Его, казав­шийся крайне медли­тель­ным, совершит­ся весьма быстро при неожиданности самого прише­с­т­вия Его; или потому, что Он обличит сами совести безо всякого продолжи­тель­ного разглаголь­ствования. «В совести (помышлениях), – как говорит Писание, – будет истязание нечестивого» (Прем. 1,9). И апостол говорит: «Дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетель­ствует совесть их и мысли их, то обвиня­ю­щие, то оправдыва­ю­щие одна другую, – в день, когда, по благове­с­т­вованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков чрез Иисуса Христа» (Рим. 2,15–16). И в том смысле Господь будет свидетелем скорым, что немедлен­но воспро­изведет в памяти то, чем обличит и казнит совесть.

Глава XXVII

Об отделении добрых от злых, как отличи­тель­ной особен­ности последнего суда

К последнему же суду относит­ся и то место из этого пророка, которое я привел по другому поводу в книге восемнадцатой. Пророк говорит там: «И они будут Мо­ими, говорит Господь Саваоф, соб­с­т­вен­ностью Моею в тот день, который Я соделаю, и буду мило­вать их, как милует человек сына своего, служащего ему. И тогда снова увидите различие между праведником и нечестивым, между служащим Богу и не служащим Ему (Мал. 3,17–18). Ибо вот, придет день, пыла­ю­щий как печь; тогда все надмен­ные и поступа­ю­щие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей. А для вас, благоговеющие пред именем Мо­им, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные; и будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, который Я соделаю, говорит Господь Саваоф» (Мал. 4,1–3). Когда это различие в виде наград и казней, разделя­ю­щее праведных от неправедных, незаметное под теперешним солнцем в суете настоящей жизни, обнаружит­ся под тем солнцем правды с открытием той жизни, тогда действи­тель­но будет суд, какого никогда не было.

Глава XXVIII

О том, что закон Мо­исеев должен быть понимаем в духовном смысле, чтобы плотское понимание его не привело к достойному осуждения ропоту

Тот же пророк прибавляет далее: «Помните закон Мо­исея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве для всего Израиля» (Мал. 4,4). После указания на великое будущее различие между исполнителями закона и презрителями его он вполне уместно напоминает им о повелениях и оправданиях; между прочим и для того, чтобы научились они понимать закон духовным образом и открыли в этом законе Христа, суд Которого должен провести это различие между исполнителями и презрителями закона. Ибо не напрасно тот же Господь говорит иудеям: «Если бы вы верили Мо­исею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин. 5,46). Понимая закон в плотском смысле и не зная, что земные обетования суть только образы вещей небесных, они дошли до такого ропота, что осмелились говорить: «Тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его и ходили в печальной одежде пред лицем Господа Саваофа? И ныне мы считаем надмен­ных счастливыми: лучше устраивают себя дела­ю­щие беззакония, и хотя искушают Бога, но остают­ся целы» (Мал. 3,14–15). Эти слова их некоторым образом и побудили пророка предвозвестить последний суд, на котором злые не будут даже мнимо-блажен­ными, а окажут­ся с полной очевидностью самыми несчастными, а добрые не потерпят никакого даже времен­ного бедствия, но будут наслаждаться ясным для всех и вечным блажен­ством. Выше пророк приводил даже такие слова из их речи: «Всякий, дела­ю­щий зло, хорош пред очами Господа, и к таким Он благоволит» (Мал. 2,17). К такому, говорю, ропоту пришли они, понимая закон Мо­исеев в плотском смысле. Отсюда и держащий речи в псалме семьдесят втором говорит, что он едва удержал во власти ноги свои, едва сдержал стоны свои, от падения, конечно, потому что явилась в нем ревность к грешникам при виде мира беззаконных; так что он даже говорил: «Как узнает Бог? и есть ли ведение у Вышнего?» (Пс. 72,11). Говорил также: «Не напрасно ли я очищал сердце мое, и омывал в невинности руки мо­и?» (Пс. 72,13). Относи­тель­но разрешения этого труднейшего вопроса, возника­ю­щего при виде добрых несчастными и злых счастливыми, он прибавляет: «Это трудно было в глазах мо­их, доколе не вошел я во святилище Божие и не уразумел конца их» (Пс. 72,16–17). На последнем суде, действи­тель­но, будет не так: открытое бедствие неправедных и открытое счастье праведных покажет далеко не то, что теперь.

Глава XXIX

О прише­с­т­вии до суда Илии, проповедь которого, раскрывая иудеям тайны Писания, обратит их ко Христу

После увещания иудеям помнить закон Мо­исеев, так как предвидел задолго, что они будут понимать его не в смысле духовном, пророк тотчас же прибавляет: «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил землю проклятием» (Мал. 4,5–6). Величайшее торже­с­т­во на устах и в сердцах верных составляет то, что в последнее время перед судом иудеи уверуют в истинного Христа, т. е. в нашего Христа, когда разъяснит им закон Илия, этот великий и удиви­тель­ный пророк. Ожидание, что он придет до прише­с­т­вия Спасителя и Судьи, имеет свое основание, потому что не зря же он считает­ся живущим и в настоящее время. Ибо по весьма ясному свидетель­ству Писания он был восхищен из круга человеческой жизни на огнен­ной колеснице (4 Цар. 2,11).

Итак, когда он придет, излагая в духовном смысле закон, понимаемый в настоящее время иудеями в смысле плотском, он обратит «сердце отца к сыну», т. е. отцов к детям, потому что Семьдесят толковников употребили здесь число един­ствен­ное вместо множе­с­т­венного. А смысл этого в том, что и дети, т. е. иудеи, уразумеют закон так, как разумели его отцы, т. е. пророки, в числе которых был и сам Мо­исей. Тогда сердца отцов обратят­ся к детям, когда разумение отцов придет в согласие с разумением детей; «и сердца детей к отцам их», когда тому, что чувствуют одни, будут сочувство­вать и другие. Семьдесят перевели это так. «И сердце человека к искрен­нему его»; потому что отцы и дети суть самые близкие между собою. Впрочем, в словах Семидесяти толковников, переводив­ших в пророческом духе, может также заключаться и другой, более возвышен­ный смысл; может разуметься, что Илия обратит к Сыну сердце Отца Бога, – не воздействуя, конечно, на Отца, чтобы Отец любил Сына, а уча, что Отец любит Сына, чтобы иудеи по­любили того самого, который и наш, Христа, Которого прежде ненавидели. Для иудеев в настоящее время сердце Божие отвращено от Христа нашего потому, что они держат­ся такого образа мыслей. Поэтому для них сердце Божие тогда обратит­ся к Сыну, когда они сами, обратив­шись сердцем, научат­ся и уразумеют любо­вь Отца к Сыну. Следу­ю­щие же за тем слова: «И сердце человека к искрен­нему своему», т. е. что Илия обратит и сердце человека к его ближнему, какой могут иметь лучший смысл, как не тот, что обратит сердце человека к человеку Христу? Ибо, будучи образом Божиим, Бог наш принял образ раба (Флп. 2,6–7), удосто­ив нас стать ближним нашим. Итак, это совершит Илия, «чтобы Я, придя, не поразил землю проклятием». Земля – это те, которые мудрствуют о земном; таковы плотские иудеи и в настоящее время. Из этого несовершен­ства возник упомянутый ропот на Бога: «Всякий, дела­ю­щий зло, хорош пред очами Господа, и к таким Он благоволит».

Глава XXX

О том, что в книгах Ветхого Завета не достаточно ясно указывает­ся на лицо Христа, когда говорит­ся о будущем судии – Боге; но из некоторых свидетельств, где говорит Господь Бог, видно несомнен­но, что Он имен­но Христос

Есть много других свидетель­ств в боже­с­т­венных Писаниях о последнем суде Божием; если бы я стал их приводить все, было бы слишком длинно. Достаточно и того, что мы доказали, что это предвозвещено в священ­ных книгах и Ветхого, и Нового заветов. Но в книгах ветхозаветных о будущем суде через Христа, т. е. о том, что Христос придет с неба в каче­с­т­ве судьи, говорит­ся не с такою ясностью, как в новозаветных; когда в них Господь Бог говорит о Себе, что Он придет, или просто говорит­ся, что Господь Бог придет, – прямо Христос не разумеет­ся. Ибо Господь Бог есть и Отец, и Сын, и Дух Святый. Тем не менее, мы не должны оставить этого без подтверждения свидетель­ствами. Итак, покажем, во-первых, что Иисус Христос говорит в пророческих книгах как Господь Бог, между тем как совершен­но ясно, что это Иисус Христос; тогда и при недостатке подобной очевидности, когда будет идти речь о прише­с­т­вии Господа Бога для имеющего наступить последнего суда, можно будет разуметь Иисуса Христа.

У пророка Исайи есть место, представля­ю­щее ясный пример того, о чем я говорю. Бог говорит через пророка: «Послушай Меня, Иаков и Израиль, призванный Мой: Я тот же, Я первый и Я последний. Моя рука основала землю, и Моя десница распростерла небеса; призову их, и они предстанут вместе. Соберитесь все, и слушайте: кто между ними предсказал это? Господь возлюбил его, и он исполнит волю Его над Вавилоном, и явит мышцу Его над Халдеями. Я, Я сказал, и призвал его; Я привел его, и путь его будет благо­успешен. Приступите ко Мне, слушайте это: Я и сначала говорил не тайно; с того времени, как это про­исходит, Я был там; и ныне послал Меня Господь Бог и Дух Его» (Ис. 48,12–16). Ведь это то же самое лицо, которое говорило как Господь Бог; признать, однако же, в нем Иисуса Христа было бы нельзя, если бы говорящий не прибавил: «И ныне послал Меня Господь Бог и Дух Его». Сказал Он это по образу раба, употребив о будущем событии глагол в прошедшем времени, подобно тому, как у того же пророка читаем: «Как овца, веден был Он на заклание» (Ис. 53,7). Не говорит «поведет­ся», но вместо обозначения того, что будет, употребляет глагол прошедшего времени. Пророчества так говорят постоянно.

Есть и другое место у Захарии, показыва­ю­щее это с очевидностью, потому что представляет, что Вседержитель (Саваоф) послал Вседержителя (Саваофа): Кто Кого, как не Бог Отец Бога Сына? Говорит­ся так: «Так говорит Господь Саваоф: для славы Он послал меня к народам, грабив­шим вас; ибо каса­ю­щийся вас, касает­ся зеницы ока Его. И вот, Я подниму руку Мою на них, и они сделают­ся добычею рабов сво­их, и тогда узнаете, что Господь Саваоф послал Меня» (Зах. 2,8–9). Ваш Господь Вседержитель говорит, что Он послан Господом Вседержителем. Кто осмелит­ся разуметь здесь кого-либо другого, кроме Христа, говорящего, очевидно, к погибшим овцам дома Израилева? В Евангелии Он говорит: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 15,24). Этих овец Он сравнил здесь с зеницею ока Божия для обозначения высочайшей степени чувства любви. Из этого рода овец были и сами апостолы. Но после славы воскресения, до наступления которой, по словам евангелиста, «Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7,39), Он послан был в лице апостолов Сво­их во все народы. И таким образом исполнилось то, что читает­ся в псалме: «Ты избавил меня от мятежа народа, поставил меня главою иноплемен­ников» (Пс. 17,44); так что обобрав­шие израильтян, которым израильтяне служили, будучи под властью народов, сами сделались добычей израильтян. Имен­но это Он обетовал апостолам, говоря: «Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф. 4,19). Итак, они сделались ловцами, но на добро, как похищен­ные сосуды у оного «сильного», но еще сильнее связанного (Мф. 12,29).

И еще через того же пророка говорит Господь: «И будет в тот день, Я истреблю все народы, напада­ю­щие на Иерусалим. А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне» (Зах. 12,9–10). Кто, как не Бог, удалит все враждебные святому граду Иерусалиму народы, идущие против него, т. е. неприятель­ски действу­ю­щие по отношению к нему, или, как перевели другие, идущие на него, чтобы покорить его; или изольет на дом Давида и на обитателей этого града дух благодати и мило­сердия? К лицу это, конечно, только Богу, и от лица Божия говорит­ся это через пророка. И, однако же, этим Богом, соверша­ю­щим такие великие и боже­с­т­венные дела, являет Себя самого Христос, когда добавляет и говорит: «И они воззрят на Меня, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне». Раскают­ся в тот день иудеи, даже имеющие принять дух благодати и умиления, что поносили Христа во время Его страданий, когда воззрят на Него, грядущего в величии, и узнают в Нем Того, над Кем издевались прежде в лице отцов сво­их во время Его уничижения; увидят, впрочем, Его, воскреснув, и сами их отцы, виновники такого великого нечестия, но уже в казнь, а не в исправление. Не их поэтому нужно разуметь в этом месте, когда говорит­ся: «А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят...» и т. д., подобно тому, как мы говорим иудеям: вы-де убили Христа, хотя это сделали их отцы; подобно тому и они будут скорбеть, что сами совершили некоторым образом то, что совершили те, от чьего корня они про­исходят. Итак, хотя по принятии духа благодати и умиления, став уже верными, они не осудят­ся вместе с нечестивыми отцами сво­ими; однако будут скорбеть, как бы сами сделали то, что сделано отцами. Будут скорбеть не по сознанию преступления, а по чувству благо­честия.

Кстати, где Семьдесят толковников выразились: «И они воззрят на Меня, Которого поносили», там с еврейского переводит­ся так: «И воззрят на Меня, Которого пронзили». Этим словом еще очевиднее указывает­ся на Христа распятого. Но и то поношение, о котором предпочли упомянуть Семьдесят, имело место во время страданий Его; Его подвергали поношению и когда Он был задержан, и когда связан, и когда стоял на суде, и когда в поругание был облечен в позорную одежду, и увенчан тернием, и бит по голове тростью, и чтим в насмешку коленопреклонениями, и нес крест Свой, и висел уже на кресте. Следуя, поэтому, не одному переводу, а принимая в соображение тот и другой, мы, когда читаем и «поносили», и «пронзили», с большею полнотою узнаем событие страданий Господних.

Итак, когда в Писаниях пророчески говорит­ся, что для совершения последнего суда имеет прийти Бог, то, хотя бы особого признака не указывалось, вследствие самого упоминания о суде должно разуметь Христа. Ибо хотя Отец и будет судить, но будет судить через прише­с­т­вие Сына Человеческого. Сам Он, через явление Своего присутствия, «не судит никого, но весь суд отдал Сыну» (Ин. 5,22), Который явит­ся человеком, имеющим судить, как был человеком судимым. Ибо о ком другом под именем Иакова и Израиля, от семени которого Он принял тело, говорит подобным же образом Бог через Исайю? Читает­ся это так: «Иаков отрок Мой, восприиму его, Израиль избранный Мой, прият его душа Моя. Дах Дух Мой нань, суд языков возвестит. Не возопиет, ниже ослабит, ниже услышит­ся вне глас его. Трости сокрушены не сотрет, и льна курящася не угасит; но во­истину изнесет суд; Возсияет, и не потухнет, дондеже положит на земли суд и на имя его языцы уповати имут» (Ис. 42,1–4). В еврейском не читает­ся «Иаков и Израиль», но читает­ся «раб Мой»3). Семьдесят толковников, желая, очевидно, показать, в каком смысле нужно понимать последнее выражение, т. е. что оно употреблено для обозначения образа раба, в котором Высочайший явил­ся уничижен­нейшим, употребили для названия Его имя того человека, от племени которого принят сам образ раба. Дан на Него Дух Святый, на что указанием, по свидетель­ству Евангелия, послужит и вид голубя (Мф. 3,16). Возвестил Он народам суд, ибо предвозвестил суд будущий, который был для народов тайной. По кротости не возвышал Он голоса; однако и не прекратил проповеди истины. Но вне не был услышан и не слышит­ся голос Его, так как те, которые вне, отсечены от Его тела, не Ему повинуют­ся. Но и самих гонителей Сво­их, иудеев, которые по причине потери правдивости уподоблены надломлен­ной трости и льну курящемуся, когда пламени в нем уже нет, Он не переломил и не угасил; Он пощадил их, потому что пришел пока не их судить, а быть от них судимым. На самом же деле по истине про­изнес суд, предсказывая им время неизбежного наказания, если будут упорство­вать в своей злобе. Воссияло на горе лицо Его, на земле слава Его; не стерт, не потушен Он, потому что ни в соб­с­т­вен­ном лице, ни в лице Своей церкви не уступил гонителям, не прекратил Своего суще­с­т­вования. Не случилось и не случит­ся того, что говорили и говорят гонители Его: «Когда он умрет и погибнет имя его?» (Пс. 40,6).

«Доколе на земле не утвердит суда». Вот и то сокровен­ное, которое мы искали, открыто. Этот суд, который Он положит на земле, когда явит­ся Сам с неба, последний суд. Что сказано о нем здесь в конце: «И на имя его языцы уповати имут», – мы видим уже исполнив­шимся. Ведь то, чего нельзя отрицать, убеждает и в том, что бесстыдно отрицает­ся. Кто, в самом деле, стал бы ожидать (а это и не жела­ю­щие еще веро­вать во Христа уже вместе с ними видят, и так как отрицать не могут, скрежещут зубами и терзают­ся от досады), – кто, говорю, подумал бы, что на имя Христово станут упо­вать народы, в то время, когда он был взят, связан, бит, подвергнут поношениям, пригвожден ко кресту; когда и сами ученики потеряли надежду, которую начали было питать на Него? На что в то время выразил надежду один лишь разбойник на кресте, того чают ныне народы, широко и далеко распространен­ные; и чтобы не умереть навеки, знаменуют себя тем самым крестом, на котором Он умер.

Итак, что будет последний суд через Иисуса Христа в том виде, в каком предвозвещен в священ­ных книгах, этого не отрицает и в этом не сомневает­ся никто, кроме того, кто, не знаю уж по какой невероятной смелости или слепоте, не верит этим Писаниям, которые уже доказали свою истину всему свету. Во время суда или прежде и после самого суда, как мы выяснили, имеют про­изойти следу­ю­щие явления: прише­с­т­вие Илии, уверование иудеев, гонение антихристово, суд Христов, воскресение мертвых, разделение добрых и злых, воспламенение мира и его возобновление. Что все это про­изойдет, тому следует верить; но каким образом и в каком порядке оно будет, это лучше покажут тогда сами события; в настоящее время человеческое разумение не в состоянии возвыситься до полного понимания предмета. Полагаю, впрочем, что про­изойдет это в том порядке, в каком у меня изложено.

Чтобы с помощью Божией выполнить данные нами обещания, нам остает­ся написать две книги, относящиеся к предмету настоящего сочинения. Одна из них будет о наказании злых, другая – о блажен­стве праведных. Если Бог даст, в них по преимуществу будут опровергаться человеческие аргументы, которые, направляя их против боже­с­т­венных предсказаний и обетовании, жалкие люди, как им кажет­ся, грызут мудро, прене­брегая, как ложным и достойным осмеяния, питанием, доставля­емым спаси­тель­ною верой. Для мудрству­ю­щих же по Богу на все, что людям представляет­ся невероятным, но что содержит­ся, однако же, в священ­ных Писаниях, истина которых уже удостоверена разными способами, величайшим аргументом служит несомнен­ное всемогуще­с­т­во Божие. Они непреложно знают, что Бог не мог в тех Писаниях говорить неправду, и может сделать то, что для неверного кажет­ся невозможным.

1) A cadendo cadavera

* Такого рода свидетель­ства в дошедших до нас кодексах не сохранились. Августин ссылает­ся на 1 Кор. 15,51, где читаем: «Не все мы умрем, но все изменимся» (Церковносл.: «вси бо не ýспнем, вси же измени́мся», греч. πάντες οὐ κοιμηθησόμεθα, πάντες δὲ ἀλλαγησόμεθα. – Редакция «Азбуки Веры»).

2) Proœm. in Malachiam.

3) Как и в Ис. 41,8: «Ты же, Израилю, рабе мой, Иакове, егоже избрах, семя Авраамле, егоже возлюбих». – Редакция «Азбуки Веры»

© 2010 Институт христианской психологии
Разработка сайта - «Арефа»